* * *
В ту ночь они расположились на ночлег в лесу.
– Мы километрах в пятидесяти от Логроньо, – сказал Хайме. – Мы встретимся с остальными не раньше, чем через два дня. До этого времени нам лучше не стоять на месте. Завтра мы направимся в сторону Витории, а послезавтра пойдем в Логроньо. И уже через несколько часов ты, сестра, будешь в монастыре в Мендавии.
«Навсегда».
– А что будет с вами? – спросила Миган.
– Ты беспокоишься о моей душе, сестра, или о моем теле?
Миган почувствовала, что краснеет.
– Со мной ничего не случится. Я перейду границу и поживу некоторое время во Франции.
– Я буду молиться за вас, – сказала ему Миган. – Благодарю тебя, серьезно проговорил он. – Я буду думать о том, что ты молишься за меня, и мне будет спокойнее. А теперь тебе нужно поспать.
Повернувшись, Миган увидела, что на нее с противоположного конца опушки пристально смотрит Ампаро. В ее взгляде была неприкрытая ненависть. «Я никому не отдам его. Никому».
Ранним утром они добрались до Нанклареса – маленького городка к западу от Витории. Они остановились возле заправочной станции, где в гараже механик возился с машиной. Хайме въехал в гараж.
– Buenos dias, – поздоровался механик. – Что у вас с машиной?
– Если бы я знал, – ответил Хайме, – я бы сам починил ее и продал. От этой машины проку, как от осла. Она пыхтит, как старуха, и никакого толку. – Прямо как моя жена, – усмехнулся механик. – Я думаю, что у вас что-то с карбюратором, сеньор.
Хайме пожал плечами.
– Я ничего не понимаю в машинах. Я знаю только то, что у меня в Мадриде завтра важная встреча. Вы не могли бы починить ее сегодня днем?
– У меня еще две машины до вашей, сеньор, но… – он намеренно не стал договаривать.
– Я с удовольствием заплачу вам вдвойне.
Лицо механика просияло.
– В два часа вас устроит?
– Замечательно. Мы что-нибудь перекусим и к двум вернемся. Нам повезло, – воскликнул Хайме, повернувшись к остальным, которые с удивлением слушали всю эту беседу. – Он починит нам машину. Пойдем поедим. Они вылезли из машины и последовали за Хайме.
– Значит, в два, – крикнул им вслед механик.
– В два.
Когда они отошли подальше, Феликс спросил:
– Зачем это тебе? Ведь машина в порядке.
«Если не считать, что ее ищет полиция, – думала Миган. – Но они ищут на дорогах, а не в гараже. Он правильно сделал, что отделался от нее».
– А к двум часам мы уже будем далеко отсюда, да? – спросила Миган.
Взглянув на нее, Хайме улыбнулся.
– Мне нужно позвонить. Подождите здесь.
Ампаро взяла Хайме за руку.
– Я пойду с тобой.
Миган и Феликс посмотрели им вслед.
– Похоже, вы подружились с Хайме, – сказал Феликс.
– Да.
Она вдруг почувствовала смущение.
– С ним трудно сойтись, но он очень благородный и храбрый человек. И он очень преданный. Таких, как он, больше нет. Я не рассказывал тебе, как он спас мне жизнь, сестра?
– Нет. Мне было бы интересно послушать.
– Несколько месяцев назад правительство казнило шестерых борцов за свободу. В отместку Хайме решил взорвать плотину около Пуенте ла Рейна, к югу от Памплоны. Там в городе располагался штаб армии. Мы пошли ночью, но кто-то донес ГОЕ, и люди Акоки схватили троих из нас. Мы были приговорены к смерти. Чтобы напасть на тюрьму, понадобилась бы целая армия, но Хайме нашел выход. Он выпустил быков в Памплоне и в общей неразберихе освободил из тюрьмы двоих из нас. Третьего люди Акоки забили насмерть. Да, сестра, Хайме Миро – редкий человек.
Когда Хайме и Ампаро вернулись, Феликс спросил:
– Все в порядке?
– Да. Друзья нас подвезут. Мы поедем в Виторию.
Полчаса спустя появился крытый брезентом грузовик.
– К вашим услугам, – весело сказал шофер. – Залезайте.
– Спасибо, amigo.
– Рад вам помочь, сеньор. Хорошо, что вы позвонили. Эти чертовы солдаты расползлись повсюду как блохи. Вам с друзьями будет небезопасно разгуливать у всех на виду.
Они залезли в кузов грузовика, и большой фургон поехал на северо-восток.
– Где вы остановитесь? – спросил шофер.
– У друзей, – ответил Хайме.
И Миган подумала: «Он не доверяет никому. Даже тем, кто ему помогает. А как же иначе? Ведь его жизнь в опасности». Она продолжала размышлять о том, как это, должно быть, ужасно – постоянно находиться в тени этой опасности, скрываясь от полиции и солдат. И все потому, что он настолько верил в свои идеалы, что готов был за это умереть. Как это он говорил? «Патриот ты или мятежник – зависит от того, кто стоит у власти».
* * *
Поездка была приятной. Под тонким брезентом они были в безопасности, и Миган поняла, какой страх она испытывала, когда они шли по открытому полю, сознавая, что за ними охотятся. «А Хайме постоянно живет в таком напряжении. Какой же он стойкий».
Они с Хайме разговаривали, и им было легко, словно они знали друг друга всю жизнь. Ампаро Хирон слушала их беседу с безучастным видом и молчала.
– В детстве я хотел стать астрономом, – рассказывал Хайме.
Миган заинтересовалась.
– Почему же тогда вы?…
– На моих глазах застрелили моего отца, мать и сестер, убивали моих друзей. И я больше не мог смотреть на то, что творится на этой проклятой земле. Звезды казались мне убежищем. Но они были в миллионах световых лет от меня, и я мечтал о том, что когда-нибудь полечу к ним и навсегда покину эту ужасную планету.
Она молча смотрела на него.
– Но бежать некуда, так ведь? В конечном итоге каждый должен быть готов выполнить свое предназначение. Вот я и спустился на землю. Раньше я считал, что один человек не в силах изменить что-либо. Теперь я знаю, что это не так. Это доказали и Иисус, и Мохаммед, и Ганди, и Эйнштейн, и Черчилль. – Он криво усмехнулся. – Не подумай, сестра, что я сравниваю себя с кем-нибудь из них. Но на своем скромном месте я делаю все, что могу. И думаю, что каждый должен делать то, что может.
Миган спрашивала себя, был ли в его словах какой-то особый смысл, имевший отношение к ней.
– Когда я перестал мечтать о звездах, я пошел учиться на инженера. Я учился строить здания, а теперь я их взрываю. И вся ирония в том, что некоторые из уничтоженных мной домов я сам когда-то и строил.
Были сумерки, когда они добрались до Витории.
– Куда вас отвезти? – спросил шофер.