Оливер был не единственным кандидатом, но сенатор Дэвис не дремал и постарался вовремя нажать нужные кнопки, чтобы устранить соперников. Многие влиятельные лица были у него в долгу, и сенатор беспардонно пользовался этим.
– Тоби, это Тодд. Как Эмма и Сьюзи? Прекрасно. Хотел поговорить с тобой насчет твоего мальчика, Эндрю. Знаешь, он меня тревожит. Чересчур либеральные взгляды. Юг никогда его не примет. Вот что я предлагаю…
– Альфред, это Тодд. Как дела у Роя?… Не стоит благодарности. Счастлив был ему помочь выпутаться из того дельца. Кстати, нужно потолковать насчет твоего кандидата, Джерри. По-моему, он просто крайне правый. Если поддержать его, мы потеряем Север. Послушай лучше меня…
– Кеннет? Тодд. Хотел сказать только, как рад, что тебе удалась та сделка с недвижимостью. И кстати, думаю, неплохо бы помозговать, что делать со Слейтером. Он слабак. Мы не можем позволить себе выдвигать заведомого неудачника…
И так продолжалось до тех пор, пока все конкуренты не сошли с круга и единственно возможным кандидатом не был признан губернатор Оливер Рассел.
Процедура выдвижения в кандидаты на пост президента прошла без особых трудностей. При первом тайном голосовании Рассел получил семьсот голосов – больше двухсот от шести северо-восточных промышленных штатов, сто пятьдесят от шести штатов Новой Англии, сорок от южных, сто восемьдесят от двух сельскохозяйственных штатов. Остальное от трех штатов на тихоокеанском побережье.
Питер Тейгер трудился днем и ночью, смазывая колеса рекламного поезда. Когда были подсчитаны окончательные результаты, Оливер оказался победителем. И в тщательно созданной атмосфере всеобщей истерии он при бурном одобрении собравшихся был назначен кандидатом на пост президента. Следующим этапом были предварительные выборы вице-президента. Тут споров не возникало – депутаты съезда хорошо знали Мелвина Уикса, видного калифорнийского политика, известного конгрессмена и богатого предпринимателя.
– Они прекрасно дополняют друг друга, – утверждал Тейгер. – Теперь начнется настоящая работа. Наша цель – добиться магической цифры 270[ [9] .
– Людям необходим молодой энергичный лидер, – твердил он Оливеру. – Симпатичный, обаятельный, обладающий чувством юмора и широкими взглядами. Они хотят, чтобы их постоянно осыпали похвалами, сочувствовали нуждам и трудностям, и в этом случае всему готовы поверить… Не старайтесь показать, как вы умны и проницательны. Никогда не оскорбляйте оппонента, не переходите на личности. И не смотрите на репортеров сверху вниз. Обращайтесь с ними по-дружески, и они все для вас сделают. Пусть все видят, что вы не мелочны, не мстительны. Помните – вы государственный деятель.
Кампания набирала силу. Самолет сенатора Дэвиса мгновенно переносил Оливера из Техаса в Калифорнию, Мичиган и Массачусетс. Время рассчитывалось до минуты. Иногда Оливеру приходилось за день побывать не менее чем в десяти городах и всюду произносить речи. Мелькали лица, вывески, аэропорты, отели, сливаясь в одну бесконечно пеструю выматывающую рутину. Но где бы ни появлялся Оливер, процессию сопровождали патрульные машины, толпы восторженных почитателей и радостные крики.
Джан почти все время ездила с мужем, и тому приходилось признать, что она была в этой игре не последним козырем. Репортеры обожали эту привлекательную стройную женщину с безупречными манерами.
Время от времени Оливер читал о последних приобретениях Лесли Стюарт. Газета в Мадриде. Телестудия в Мексике. Радиостанция в Канзасе. Он искренне радовался успехам бывшей невесты. Хорошо, что она многого добилась в жизни – это словно снимало с Оливера часть вины за то, что он сделал с ней.
Где бы ни появлялся Оливер, репортеры сразу бросались к нему – снимали, брали интервью, цитировали. Сенатор платил огромные деньги представителям прессы со всех концов света, работавшим исключительно на избирательную кампанию. Результаты последнего опроса показывали, что Рассел прочно занимает первое место. Но неожиданно его соперник, вице-президент Кэннон, начал с непостижимой быстротой набирать очки.
– Так он, пожалуй, может и выиграть, – встревожился Питер. – Нужно каким-то образом остановить его.
Было решено устроить два раунда теледебатов между Кэнноном и Оливером.
– Кэннон собирается говорить об экономике, – сообщил Тейгер, – и при этом прекрасно подготовлен. Нужно обхитрить его. Вот что я придумал…
Так оно и случилось. В ночь первых дебатов вице-президент долго разглагольствовал об экономике:
– Америка никогда еще не переживала такого экономического подъема. Бизнес процветает…
Остальные десять минут он доказывал свою правоту фактами и цифрами.
Настала очередь Оливера Рассела.
– Все это весьма впечатляюще, – заметил он, – и не сомневаюсь, все американцы искренне радуются, что огромные корпорации получают гигантские прибыли. Но мой уважаемый оппонент забывает упомянуть при этом, что во многом подобные доходы обеспечиваются за счет так называемого сокращения. Говоря обычным языком, это означает, что рабочие выбрасываются на улицу, а их места занимают усовершенствованные машины. Боюсь, статистика редко учитывает человеческий фактор. Я не разделяю ваше мнение о том, что финансовые успехи больших компаний важнее интересов простых людей…
Он продолжал распространяться о бедах и проблемах честных тружеников, выставляя Кэннона в самом невыгодном свете. К окончанию его речи вице-президент в глазах избирателей уже казался никем иным, как бессердечным политиканом, равнодушным к судьбе американского народа.
Наутро после дебатов ситуация резко изменилась. Теперь Оливер Рассел всего на три пункта отставал от вице-президента. Но впереди предстоял еще один раунд. Артур Кэннон, поняв, что противника не так легко одолеть, усвоил полученный урок и решил не повторять собственных ошибок. В полной уверенности, что на этот раз его не удастся так легко свалить, вице-президент встал перед микрофоном и начал речь:
– Мы живем в стране равных возможностей. И гордимся свободой, дарованной нам конституцией, но одной свободы недостаточно. Каждый американец должен иметь право работать и получать за свой труд достойную плату…
Он посчитал, что опередил Оливера и перехватил инициативу, первым заговорив о благе американского народа. Но Питер Тейгер сумел предвидеть и это. Дождавшись окончания речи Кэннона, к микрофону шагнул Оливер.
– Все это очень трогательно. Все мы потрясены только что услышанным, особенно горестями безработных и бездомных. Тех, кого вы так метко назвали «забытыми людьми». Однако меня несколько беспокоит другое – говоря все это, вы, кажется, упустили из виду самое главное – каким именно образом вы собираетесь осуществить все свои великолепные прожекты.
И в противовес страстной эмоциональной речи Кэннона Оливер изложил конкретные факты и планы экономического подъема, снова оставив оппонента на бобах.