– Ладно, дорогая, пусть будет по-твоему.
Алек настоял, что будет спать в одной из гостевых спален, Вивиан же останется на старом месте.
Вначале, в те дни, когда Алек должен был выступать в парламенте, Вивиан регулярно посещала палату общин и сидела в галерее для публики. Он смотрел на нее снизу вверх и несказанно гордился ею. Не было там женщины красивее ее! Но однажды, кончив речь, сэр Алек привычно взглянул вверх, ожидая одобрения Вивиан, и взгляд его уперся в пустое место.
В нетерпимости Вивиан Алек прежде всего винил себя. Его пожилые друзья были слишком консервативны для нее. Поэтому он был рад, когда она приглашала в дом своих молодых компаньонов, и пытался свести их вместе со своими друзьями. Результат оказался более чем плачевным.
Алек постоянно твердил себе, что, когда у Вивиан появится ребенок, она утихомирится и изменится к лучшему. Но в один злосчастный день каким-то образом – Алеку невыносимо было думать, каким именно, – она подхватила вагинальную инфекцию, и ей удалили матку. А Алек так мечтал о сыне! Новость потрясла его, Вивиан же была невозмутима.
– Стоит ли так печалиться, котик? – говорила она улыбаясь. – Они вырезали детский сад, зато оставили комнатку для игр.
Он долгим взглядом посмотрел на нее, затем повернулся и вышел.
* * *
Вивиан обожала покупать себе дорогие вещи. Она не считая и без разбору тратила деньги на одежду, драгоценности и автомобили, и у Алека не хватало духу ее остановить. Он говорил себе, что, выросши в бедности, она была лишена красивых вещей. Ему хотелось их ей дарить. Но к сожалению, он не мог себе этого позволить. Его жалованье съедали налоги, основное же его состояние было вложено в акции фирмы «Рофф и сыновья». Свободного доступа к этим акциям у него не было. Он пытался объяснить это Вивиан, но она и слушать не желала. Деловые разговоры утомляли ее. И Алек позволил ей продолжать в том же духе.
О том, что она играет на деньги, он впервые узнал от Тода Майклза, владельца «Тод-клаб», сомнительной репутации игорного дома в Сохо, самом злачном из районов Лондона.
– У меня на руках несколько расписок вашей жены на общую сумму в тысячу фунтов, сэр Алек. В последнее время ей здорово не везет в рулетку.
Алек был не на шутку встревожен. Он оплатил ее расписки, и в тот же вечер у них с Вивиан состоялся серьезный разговор.
– Мы просто не можем себе этого позволить, – заявил он ей. – Ты тратишь больше, чем я зарабатываю.
Она была само раскаяние.
– Прости меня, котик. Твоя девочка плохо себя вела.
И она подошла к нему вплотную, обвила его шею руками и крепко к нему прижалась. И злость его тут же улетучилась. Эта ночь в ее постели была одной из самых достопамятных.
Он уверил себя, что теперь все будет хорошо.
Спустя две недели Тод Майклз снова объявился в их доме. На этот раз он принес расписки Вивиан на сумму в пять тысяч фунтов стерлингов. Алек был вне себя от гнева.
– Зачем же вы позволяете ей играть в кредит? – вскипел он.
– Потому что она ваша жена, сэр Алек, – невозмутимо ответил Майклз. – Как же мы будем выглядеть, если откажем ей в кредите?
– У меня сейчас нет столько наличными, – сказал Алек. – Но я достану деньги.
– Не беспокойтесь! Считайте, что это долг. Когда сможете, тогда и оплатите его.
У Алека отлегло от сердца.
– Это очень великодушно с вашей стороны, господин Майклз.
Только месяц спустя Алек узнал, что Вивиан задолжала еще двадцать пять тысяч фунтов стерлингов и что норма ставки на растущий долг составляла десять процентов в неделю. Он ужаснулся. Такую сумму наличными ему никак не собрать. Он ничего даже не мог продать из своей недвижимости. Дома, старинные вещи, машины – все это принадлежало «Роффу и сыновьям». Его гнев настолько перепугал Вивиан, что она обещала больше не играть на деньги. Слишком поздно. Алек уже попался в сети мошенников-ростовщиков. Сколько денег он им ни давал, всего долга он так и не смог оплатить. Ужаснее же всего было то, что с каждым проходящим месяцем долг все более увеличивался. Так продолжалось в течение целого года.
Когда громилы Тода Майклза впервые стали угрожать ему, требуя немедленной уплаты долга, он пригрозил, что пожалуется комиссару полиции.
– У меня связи на самом высшем уровне, – заявил он.
Вымогатель ухмыльнулся:
– А у меня на самом низшем.
И вот теперь Алек вынужден сидеть в «Уайтсе» рядом с этим ужасным человеком и, подавив в себе гордость, униженно клянчить, чтобы ему дали немного времени.
– Я уже заплатил им больше того, что занял. Они не смеют...
– Вы заплатили только по процентам, сэр Алек. Осталась еще одна основная сумма долга, – заметил Суинтон.
– Это вымогательство, – сказал Алек.
Глаза Суинтона потемнели.
– Я передам боссу ваши слова.
Он сделал движение, чтобы подняться.
Алек поспешно сказал:
– Нет! Сядьте. Пожалуйста.
Суинтон медленно опустился на свое место.
– Не надо употреблять таких выражений, – предупредил он. – Один парень уже однажды употребил их и оказался прибитым коленями к полу.
Алек читал об этом. Такое наказание для своих жертв придумали братья Крэй. Люди, с которыми сейчас столкнула его судьба, были не лучше и не менее безжалостными.
Он почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
– Я ничего дурного не имел в виду. Просто у меня... у меня сейчас нет наличных.
Суинтон стряхнул пепел со своей сигары в бокал Алека и сказал:
– У вас куча акций в «Роффе и сыновьях», не так ли?
– Верно, – ответил Алек, – но они не подлежат продаже или передаче другим лицам. Ими нельзя воспользоваться, пока «Рофф и сыновья» будут оставаться семейной фирмой.
Суинтон затянулся сигарой.
– И долго они будут оставаться семейной фирмой?
– Это зависит от Сэма Роффа. Я уже пытался убедить его разрешить продажу акций на сторону.
– Попытайтесь еще.
– Передайте господину Майклзу, что он получит свои деньги. И перестаньте преследовать меня.
Суинтон вскинул голову:
– Преследовать вас, сэр? Ты, сука, сразу почувствуешь, когда мы начнем тебя преследовать. Сначала сгорят твои сраные конюшни, и ты будешь жрать только горелую конину. Потом сгорит твой дом. Может быть, вместе с твоей цыпочкой Вивиан, кто знает!
Он ухмыльнулся, и сэра Алека передернуло от этой улыбки.
– Ты когда-нибудь ел поджаренную цыпочку, а?
Алек побледнел.
– Ради Бога...