– Расскажите мне, пожалуйста, о докторе Хайссене, – попросил он их.
Спустя три часа Макс снова позвонил доктору Хайссену.
– Я уже говорил вам, – не очень учтиво сказал доктор, – что, если хотите получить информацию о любом из моих пациентов, вам придется явиться в мой кабинет с санкцией прокурора.
– Но мне сейчас неудобно ехать в Дюссельдорф, – сказал инспектор.
– Это ваша проблема. Что-нибудь еще? Я очень занятой человек.
– Да, я знаю. Тут передо мной лежат ваши отчеты о доходах за последние пять лет.
– Что с того?
– Доктор, – доверительно сказал Макс, – я бы не хотел поднимать шума. Но вы нелегально скрываете двадцать пять процентов своего дохода. Конечно, если вы предпочитаете, я перешлю эти документы в налоговую инспекцию и сообщу им, где и что им искать. Они, например, могут начать с вашего сейфа в Мюнхене или же с вашего номерного банковского счета в Басле.
После длительной паузы голос доктора спросил:
– Простите, как, вы сказали, ваше имя?
– Макс Хорнунг, инспектор швейцарской криминальной полиции.
Снова длительная пауза. Наконец доктор учтиво спросил:
– Я в первый раз плохо расслышал. Какая конкретно информация вас интересует?
Макс попросил его рассказать о Вальтере Гасснере.
Когда доктор начал рассказывать, ничто уже не могло остановить его. Конечно, он помнит Вальтера Гасснера. Тот пришел к нему на прием без предварительной записи. Отказался сообщить свое имя. Сказал, что хотел бы обсудить с ним проблемы своего друга.
– Это меня сразу насторожило, – доверительно сказал доктор Хайссен Максу. – Классический синдром человека, не желающего признать себя психически нездоровым.
– В чем конкретно боялся он признаться?
– Он сказал, что его друг – шизофреник, одержимый мыслью об убийстве, и что, если его вовремя не остановить, он обязательно кого-нибудь убьет. Спросил, есть ли против этого какие-либо средства. Сказал, что очень не хотел бы, чтобы его друг попал в сумасшедший дом.
– Что вы ему ответили?
– Прежде всего, естественно, я сказал, что должен осмотреть его друга, что некоторые виды душевных расстройств можно лечить современными лекарствами, а также психиатрическими и терапевтическими методами, в то время как другие виды расстройств неизлечимы. Я ему также сказал, что тот случай, который он мне описал, требует длительного и тщательного лечения.
– Как он на это отреагировал? – спросил Макс.
– Никак. Этим, собственно, все и завершилось. Больше я этого человека уже не видел. Я бы хотел помочь ему. Он был очень болен. Я, видимо, был его последней соломинкой. Это был явно крик о помощи. Он был похож на убийцу, который пишет на стене квартиры своей очередной жертвы: «Остановите меня прежде, чем я еще кого-нибудь убью!»
Одно обстоятельство смущало Макса.
– Вы сказали, доктор, что он отказался назвать вам свое имя и одновременно расплатился с вами чеком, на котором вынужден был поставить свою подпись.
– Он забыл взять с собой деньги, – пояснил доктор. – Его это очень беспокоило. В конце концов ему пришлось расплатиться чеком. Благодаря этому я и узнал его имя. Вас еще что-нибудь интересует, господин инспектор?
– Нет.
Пленительно-заманчивая ниточка-зацепка не давала Максу покоя. Но дотянуться до нее он пока не мог. Но все еще впереди, а пока пора было прощаться с компьютерами. Теперь все зависело от него самого.
Когда на следующее утро Макс вернулся в Цюрих, на его рабочем столе уже лежал телекс из Интерпола. В нем содержался список клиентов, кому была продана серия пленок, на одной из которых был отснят порнофильм-«гасилка».
Список включал семь покупателей. Одним из них был концерн «Рофф и сыновья».
* * *
Инспектор Макс Хорнунг докладывал старшему инспектору Шмиту о своих находках. Не было никакого сомнения, что этому коротышке снова здорово повезло: дело обещало быть сенсацией.
– Убийца – кто-то из пятерых, – говорил Макс. – У каждого из них есть мотив для преступления и возможность совершить его. В день поломки лифта все они были в Цюрихе на заседании Совета. Любой из них мог быть на Сардинии во время аварии джипа.
Старший инспектор Шмит нахмурился:
– Вы сказали, что подозреваете пятерых. Кроме Элизабет Рофф, в тот день на заседании, однако, присутствовали только четверо членов Совета. Кто же тогда, по-вашему, пятый подозреваемый?
Макс захлопал глазами и пояснил:
– Тот, кто был с Сэмом Роффом в Шамони, когда он погиб. Рис Уильямз.
Миссис Рис Уильямз.
Элизабет не верила собственным глазам. Словно волшебный сон из далекого детства стал явью. До сих пор она помнила, как в своей тетрадке самозабвенно страницу за страницей исписывала так прелестно звучавшим сочетанием: «Миссис Рис Уильямз». И вот... Она еще раз с недоверием взглянула на свой палец, на котором красовалось обручальное кольцо.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Рис.
Он сидел в кресле напротив нее в роскошном «Боинге-707-320». Они летели на высоте тридцать пять тысяч футов где-то над Атлантическим океаном, попивая охлажденный «Дом Периньон» и закусывая его черной икрой. Сценка эта была настолько близка к образному строю кинокартины «Ла дольче вита» («Сладкая жизнь»), что Элизабет рассмеялась вслух.
Рис улыбнулся:
– Может, я чего брякнул?
Элизабет отрицательно покачала головой. Еще раз взглянув на него, удивилась, до чего же он был красив. Ее муж.
– Просто я счастлива.
Но он никогда не узнает, как глубоко она была счастлива. Как могла она объяснить ему, что значило для нее это замужество? Да он и не поймет, так как для него эта женитьба была только очередной деловой сделкой. Но она по уши была влюблена в него. Элизабет казалось, что, кроме него, она никого никогда не любила. Ей хотелось посвятить ему всю свою жизнь, иметь от него детей, принадлежать только ему и чтобы он принадлежал только ей. Элизабет снова украдкой бросила взгляд на сидевшего напротив Риса и подумала про себя: «Но сначала необходимо провернуть одно маленькое, но весьма щекотливое дельце: надо попробовать влюбить его в себя».
* * *
Элизабет сделала предложение Рису в день встречи с Юлиусом Бадраттом. После ухода банкира Элизабет, тщательно причесавшись, вошла к Рису в кабинет и, набрав в грудь побольше воздуха, сказала:
– Рис, ты женишься на мне?
Заметив на его лице недоумение и не дав ему сказать ни слова, она, напустив на себя холодный и независимый вид, поспешила снять неловкость, заявив:
– Это будет всего лишь сделка. Банки согласны продлить нам сроки уплаты долгов при условии, что ты станешь президентом «Роффа и сыновей». А единственный способ сделать это, – она запнулась, с ужасом заметив, что голос ее дрожит, – это жениться на ком-либо из Роффов, и так уж получается, что только я одна в данный момент гожусь на эту роль.