– И какую же?
– Бывший муж любезно пригласил ее к себе в гости, чтобы оговорить размеры ее будущего содержания. А также ту долю их совместного имущества, которую он готов ей добровольно уступить. Весьма немалую, надо сказать, долю!
Все уставились на Наташу, которая молча переводила взгляд с Бурова на Лопатина и обратно.
– Нет, – наконец выдохнула женщина. – Я им не верю. Это все вранье! Это они сейчас так заговорили. Стоит им почувствовать, что угроза миновала, они снова примутся за старое. Нет! Не нужны мне их деньги!
– Вот видишь! Женщина напишет на вас заявление. Мы подтвердим, что все было именно так, как она и изложила. И вы с приятелем загремите на солидный срок за решетку.
Буров с ненавистью уставился на следователя.
– И откуда ты такой выискался принципиальный? Словно прыщ на заднице! Ну, хочешь, мы и тебе поможем. Чего тебе надо? Квартиру? Завтра же получишь трешку в новостройке! Да, Аркадий? Изыщем средства для очередника и ударника следственного производства?
Буров весело скалился, уверенный, что следователь не откажется от столь щедрого подарка. Но Марков не дрогнул.
– Не скрою, мы с моей семьей живем в весьма стесненных жилищных условиях, – произнес он. – Но ни я, ни моя жена, ни даже теща ни за что не примем подарка от мерзавцев вроде вас!
Ухмылка на лице Бурова вновь перешла в злобный оскал. Он принял наполеоновскую позу и произнес:
– Ну, что же, подарков вы не хотите, так? А чего же вы хотите? Чистосердечного признания?
– Именно его.
– Ну, что же, я готов, спрашивайте!
Марков не сумел скрыть своей радости, а вот более опытный и осторожный Бритый озабоченно нахмурился. Что замыслил этот тип? С чего его вдруг потянуло на откровенность? Но пока что Бритый ничего не стал говорить своим товарищам, решив просто повнимательнее понаблюдать за Буровым.
– С чего начнем? – поторопил сам Буров следователя. – Спрашивайте, пока я добрый!
– Начнем мы с самого начала. С убийства Марины Лопатиной.
– Маринки? Ну да, было такое. Не хотел ее убивать, мне лично она всегда нравилась. Красивая, без мозгов, ноги от ушей. Мне такие всегда нравились. Глядишь, развелся бы с ней Аркадий, я бы Маринку себе взял. Не побрезговал. Баба, она и есть баба. А что бабе для счастья нужно? Деньги. Так у меня денег полно. Не затеяла бы она свою опасную игру, была бы жива до сих пор. А так пришлось… Впрочем, это было не мое желание. Аркаша так захотел.
– Пашка! – вскинулся Лопатин. – Ты что? Не надо! Не говори им ничего!
– Молчи, дуралей! Из-за твоих шашней мы оказались в такой жопе. Говорил же, плюнь на бабу, так нет же, имя ему, видите ли, дороже собственной задницы!
– Пашка, не надо рассказывать про Маринку! Ты же знаешь, это была случайность! Ты сам сказал, что мы ни в чем не виноваты.
– Сказал, Аркаша, сказал. А что еще я мог тебе сказать, когда выяснилось, что вместо одной твоей бабы я пришил совсем другую?
Анна Владимировна тихо ахнула, услышав, как этот человек хладнокровно признается в убийстве ее дорогой и единственной кровиночки.
– Ты! – кинулась она на Бурова. – Убийца! Я тебя самого сейчас…
Но Анне Владимировне не удалось осуществить возмездия. Ее перехватили ребята Маркова и осадили назад.
– Не сейчас, – попросил разгневанную женщину следователь. – Пусть сначала признается во всем. А потом уж… Мы дадим вам возможность потолковать с ним наедине. Клянусь вам.
И Анна Владимировна молча заплакала, слушая, как убийца ее дочери кается в своих грехах. Впрочем, на чистосердечное признание это походило мало. Создавалось впечатление, что Буров затеял какую-то свою игру. И это признательное выступление только первый акт драмы.
– В общем, все началось еще раньше, – говорил тем временем Буров. – Гораздо раньше. Еще даже до того, как эта вот мадам по собственной глупости угодила за решетку.
И он ткнул в сторону Наташи, которая немедленно вскинула голову.
– Не сама угодила, а меня подставили! Мой бывший муж – Лопатин и подставил! Сам накрутил дел, наворовал денег, а в тюрьму по документам пошла я! И где справедливость?
– Этот вопрос не ко мне, – помотал головой Павел. – Но дело оказалось в том, что в тюрьму эта мадам пошла не одна, а вместе с ребенком. Да, да, она была беременна. Беременна от своего законного мужа – Лопатина. Срок был совсем маленький, она и сама не подозревала о том, что скоро станет матерью. Поэтому села за решетку как обычная баба, а уже на зоне поняла, что с ней произошло.
– Наташа, – потрясенно произнес Марков. – Это правда?
Наташа смотрела в сторону. Но при звуке голоса Маркова кивнула головой.
– Правда, – сдавленно произнесла она.
– И где ребенок?
– Он не выжил, – еще тише произнесла Наташа. – Врачей на зоне не было. А уж детских врачей и подавно. А у ребенка случился аппендицит. В общем, пока его везли в настоящую больницу, он умер.
– Бывает, – равнодушно произнес Буров. – Но тебе маленький Ники, так ты назвала мальчишку, свою службу все же сослужил. Как мать, ты подала прошение об амнистии. И тебе ее выписали. Правда, к этому времени ребенка у тебя уже не было. А сама ты рвалась взглянуть на его могилку. Отсюда и побег. Но начальник зоны тебя пожалел, и ты все же вышла на свободу раньше положенного тебе срока.
– Все было бы хорошо, если бы отец ребенка захотел признать его, – глухо произнесла Наташа. – Я писала Лопатину, что жду ребенка, что это его ребенок и что мне нужно для ребенка немного денег. Но он ответил, что денег нет. А оказалось, что он в это время уже сыграл свадьбу с другой бабой. И ему просто было до фени, что будет со мной и с нашим ребенком.
– Ну, в общем, Наташа вышла с зоны раньше, чем ожидал этого Аркадий. И, конечно, это стало для моего друга весьма неприятным сюрпризом. Тем более что Наташа стала качать права и требовать долю от пирога.
– А делиться Лопатину не захотелось? И он принял решение убить свою бывшую супругу? Так?
– Не совсем так, – покачал головой Буров. – Как я теперь понимаю, вполне возможно, супруги бы и договорились полюбовно. Но в дело вмешалась еще третья сила, а именно, новая жена Лопатина – Маринка. Не знаю, как и каким образом она узнала про Наташу и про ее умершего ребенка. Это и для меня самого загадка. И кстати, раз уж мы все собрались тут такой теплой компанией, может быть, нам об этом лучше расскажет мать покойной, а?
И он вопросительно посмотрел на Анну Владимировну.
– Она услышала ваш разговор с Лопатиным, – глухо произнесла она. – Тот рассказывал вам про ребенка Наташи и опасался, как бы вся эта история не вылезла на свет божий. Если бы избиратели узнали, что их драгоценный депутат оставил своего грудного ребенка на зоне, Лопатин мог бы потерять очень много голосов. Люди у нас в провинции простые, такого поступка они бы Лопатину ни за что не простили. Вот Лопатин и трясся, как бы Наташе не пришло в голову оповестить широкие массы о той давней истории.