– Вы одни? – спросил охранник с чудовищным акцентом.
– Вы – русский? – уточнила я.
– Грузинский, – без тени улыбки ответил амбал. – Мест нет. Есть только на ВИП-танцполе. Покупайте туда билеты. Или ждите, когда освободится место в танцевальной зоне. Сейчас там все занято.
Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах вспыхнули огоньки.
– Ну так покупаете или нет?
– Покупаем.
Я полезла в сумочку и достала оттуда кошелек.
Заплатив умопомрачительную сумму, я посмотрела на Светлану.
– У нас уже одни расходы без доходов. Твоя охота – удовольствие дорогое.
– Еще бы!
Темный зал переливался огнями всех цветов: все пульсировало, грохотало, гремело децибелами. Как будто бы огромная мерцающая змея била хвостом по залу, рассекая темноту.
– Оглохнуть можно! – крикнула я Светлане.
– Главное – не ослепнуть, а то ничего не разглядишь. Не зевай – давай ищи буратинку!
На подиуме извивались стриптизерши: две блондинки и брюнетка. Бикини-ниточки, обнаженная грудь, пышные волосы и сладко-приторное выражение лиц. По бокам – три отгороженные ВИП-зоны с охранниками. Обитатели ВИП-заповедника сидели на возвышении, чтобы лучше видеть танцующих на танцполе девушек. Они присматривали себе подходящих, и если кто-то им нравился, кивали охраннику, и тот приводил девушку к своему хозяину. Но это был еще не повод для радости. При ближайшем рассмотрении девушку могли отправить обратно на танцпол, как забракованный товар. А если понравится – снабжали специальным браслетом, который позволял беспрепятственно входить и выходить из ВИП-зоны.
Об этом всем мне поведала Светлана. Это азбука каннской жизни, и ее надо знать наизусть.
Мы танцевали и зажигали. Присмотревшись, я поняла, что большинство просто перебирают ногами, на лице – скучающее выражение.
– Девицы здесь какие-то замороженные! – крикнула я Светлане в ухо.
– Это правила хорошего тона! – крикнула она мне в ответ. – Значит, ты здесь не первый раз и не выпендриваешься. Ты, типа, постоянно тусуешься в клубах и на дискотеках. И тебе, типа, все по фигу. Будешь сильно дрыгаться, поймут – ты лох и новенькая.
Все это напоминало мне аквариум со слабо шевелящимися рыбами, которые вот-вот впадут в анабиоз.
Но мне почему-то стало весело, и меня охватила эйфория. Я прекрасно танцевала, ходила на танцы, и уже в замужестве не бросала это занятие. Я покажу, на что я способна, и гори все синим пламенем. А то мы будем так притоптывать до утра и без особого успеха.
Моя тактика вскоре принесла свои плоды: я почувствовала, что кто-то трогает меня за локоть. Обернувшись, я увидела перед собой высокого шкафа, смотревшего на меня сверху вниз.
– Пройдите за мной! – произнес он по-английски. Я поняла его слова и кивнула.
– Нас двое, – растопырила я пальцы. – Двое. Я и подруга.
Моего английского хватило на то, чтобы сказать эту элементарную фразу.
Шкаф произнес с непроницаемым видом:
– За мной.
Я схватила Светлану за руку и потащила за собой.
– Нас пригласили в ВИП-зону, – прошептала я ей. – Так что держись. Может, cегодня вечером мы вытащим козырного туза.
– Кого?
– Того самого, – прошептала я ей. – С миллионами.
– Точно! Не уйдет он от нас. Ты у меня как талисман. Хорошо, что я с тобой связалась. С тобой, смотрю, не пропадешь, ушлая девка, все ходы и выходы найдешь.
Мы шли в ВИП-зону. Светлые и темные столики, которые чередовались в шахматном порядке, низкие стеклянные столики, грохочущая музыка. Плыл тошнотворно-сладкий запах марихуаны. На диванах вальяжно расположились те самые тузы с деньгами, на которых идет настоящая охота. У некоторых на коленях девочки, с которыми они целуются взазос. При мне один папик запустил свою лапу блондинке в декольте, и на ее лице расплылось подобострастное выражение: «Чего изволите еще?» Я отвела глаза.
Наш проводник подвел нас к светлому дивану и что-то шепнул сидящему на нем молодому худощавому человеку.
Тот поманил меня пальцем.
– Иди сюда! Ближе. – Он произнес именно эти слова на английском, который я с трудом разобрала.
Я подошла к дивану. Молодой человек с худым лицом, в белой футболке и черных джинсах. Поверх футболки висит большая золотая цепь с крестом.
– Сядь! – Он схватил меня за руку и с силой посадил рядом.
– Инглиш? Дойче? Черно-го-рия, – проговорил он по слогам.
Я мотнула головой.
– Раша.
И здесь он заржал, показывая крупные неровные зубы. А потом хлопнул по коленке.
– Я так и думал! Привет, Мотя! Откуда ты?
– Из Москвы, – машинально ответила я.
– И сразу сюда рванула? В Канны! Где же еще отдыхать бедной студентке, как не на Лазурном Берегу? Деньги сама заработала, или папа с мамой дали, или, может, папик подкинул?
– Сама заработала, – процедила я сквозь зубы.
Что-то в моем тоне настораживает его.
– Ты чего тут пиликаешь? Здесь хозяин я. Меня, кстати, Роман зовут. Можешь называть Ромео. Меня все тут Ромео зовут. А ты кто?
– Вероника, – решила я назваться настоящим именем.
– Вероника! – пропел он, беря прядь моих волос в руку и слегка дергая их. – Красивое имя! Красивая телка!
Он положил руку на мою грудь.
– Нравится?
Только сознание, что я осуществляю акт благородной мести, ударживало меня от шага – встать и выплеснуть ему в лицо все, что я думаю об этом Ромео.
– Водочки налить? – поинтересовался он.
На столе стояли три бутылки русской водки, cтаканы, cоленые орешки, сырные палочки и пепельница, полная окурков.
– Нет. Не надо.
– А я сказал – пей!
Он налил мне в стакан водки и протянул:
– Пей.
Я отхлебнула глоток и поставила стакан на стол.
– Чего не пьешь?
– Вечер длинный. Выпью.
Я поискала глазами Светлану, но не нашла.
– А… где моя подруга?
– С охранником. Ты для меня. Подруга – для него.
– Вы приплыли сюда на яхте?
Рука Романа-Ромео по-прежнему лежала на груди.
– На яхте, – кивнул он. – Покататься хочешь?
Я закатила глаза и изобразила на своем лице крайнюю степень восторга. Причем такую крайнюю, что Станиславский отдыхает.
– Прокачу. Если себя вести хорошо будешь.
– Постараюсь. А вы всех русских знаете? Ну тех, кто здесь на яхтах швартуется.