Следующие два дня прошли очень быстро. Я ловила себя на мысли, что мне хочется замедлить время. Макс был нежен и внимателен, но меня это не трогало. Я часто срывалась и грубила ему. Он понимающе отходил в сторону и не реагировал на мои выпады. Он слишком хорошо понимал, что творится у меня в душе.
Тот день, когда мы с Олесей должны были ехать на виллу Багдасариева, был ярко-солнечным, словно в контраст моему хмурому настроению. За завтраком я выпила один кофе. От обеда отказалась. Осталась в номере сидеть на кровати. Макс подошел ко мне, сел рядом и взял за руки.
– Не нервничай раньше времени.
– А я и не нервничаю, – огрызнулась я, вырывая свои руки из Максовых.
– Я что – слепой?
– Не в курсе.
– Зато я в курсе. Ты переживаешь. И зря.
– Это уже решать мне.
– Ника! – Он взял меня за подбородок. – Я тебя прекрасно понимаю.
– Вот и замечательно!
– Все будет хорошо.
– Я это слышала еще в детском саду. Когда вырос, пластинка сменилась.
– Ну что мне сделать, чтобы ты успокоилась?
– Ничего. Иди обедать, а меня оставь одну. Не маячь перед глазами.
Макс, конечно, не ушел. Титаническими усилиями ему удалось превратить без пяти минут истеричку во вполне рассудительную даму. Одному богу известно, как у него это получалось, потому что я стойко держала круговую оборону и на все его попытки привести меня в чувство реагировала отрицательно. Но Макс не отступал. Мужская настойчивость, как правило, делает чудеса. И этот раз не стал исключением.
Я растаяла от поцелуев Макса – нежно-вкрадчивых, я не успевала увернуться от них, как он снова атаковал. Потом Макс незаметно завладел моей грудью, и вскоре я уже таяла в его объятьях, забыв обо всем.
После того, как наши любовные игры закончились, мы просто лежали и смотрели друг на друга. Я улыбнулась Максу, а он нежно провел пальцами по моим щекам, убирая волосы назад. Тут зазвонил сотовый. Макс повернулся к тумбочке и, взяв в руки телефон, бросил взгляд на экран дисплея.
– Черт! Уже Олеся приехала.
– Не чертыхайся, – сказала я, откидываясь на кровати. – Плохая примета.
– К черту приметы! – воскликнул Макс. И мы оба рассмеялись.
Макс пошел открывать дверь. Олеся прошествовала в комнату, в руках у нее было два огромных пакета.
– Здесь одежда для тебя, – cказала она, кладя пакеты на кровать. – Посмотри и выбери что-нибудь. Здесь все приличное. Топовые бренды. Иначе нельзя. Поймут, что ты самозванка.
Сама Олеся выглядела сногсшибательно. В бордовом коротком платье, обнажавшем стройные загорелые ноги, в золотистых босоножках на умопомрачительной шпильке. Длинные черные волосы были распущены по спине. На шее – золотое ожерелье. На руке – браслет. В руках маленькая золотая сумочка. Золото с бордовым – эффектно.
– Ну, Ворона! Ты даешь! – присвистнул Макс. Я бросила на него испепеляющий взгляд.
– Молчу! – шепнул он мне.
– Спасибо за комплимент, Максик! – пропела Олеся, садясь в кресло и демонстрируя свои точеные ноги.
– Чего уж там!
– Я обязательно должна это надевать? – Я указала на пакеты. – У меня есть и своя приличная одежда.
– Бренды?
– Почему обязательно бренды?
– Так надо, – отчеканила Олеся таким тоном, каким учительница вдалбливает первоклашкам таблицу умножения.
Олеся встала и вытряхнула из пакетов одежду прямо на кровать. Яркий ворох тряпок разлетелся по покрывалу.
– Вот, cмотри! – Она потрясла в воздухе чем-то похожим на лоскуток материи. – Кофточка из последней коллекции Версаче. А это платье – от Ральфа Лорена. Это – от Диор. Чего тебе еще надо? – фыркнула она.
– Ладно. Если надо одеться в эти шмотки, я оденусь. Сидите здесь. Я одну минуту.
Я схватила первую попавшуюся под руку тряпку и скрылась в ванной.
Фиолетовое платье из шелка красиво облегало мою фигуру, но жало под мышками и было, на мой взгляд, слишком коротко. Вырез тоже был чересчур, но это платье для вечера, cказала я сама себе, и поэтому крой у него соответствующий.
Я накрасила ресницы, распустила волосы по плечам и перекинула их вперед.
Когда я вышла к Максу и Олесе, то по округлившимся Олесиным глазам и улыбке, расплывшейся на лице Макса, я поняла, что произвела фурор.
– Неплохо, – выдавила Олеся. – Очень даже неплохо. Только надо еще накраситься поприличней. – Она раскрыла сумочку и достала оттуда помаду.
– Лови!
Я поймала на лету серебристый тюбик.
– Этот оттенок подойдет к платью.
Я стерла рукой верхний слой помады и мазнула по губам.
– Теперь порядок, – кивнула Олеся. – Можем выезжать. Да, еще туфли. Я взяла несколько пар разных размеров, примеришь в машине. А потом мы едем в парикмахерский салон.
– Это еще зачем? – нахмурилась я.
– Для маскировки надо перекраситься. Если что, тебя запомнят в другом облике. Ясно?
– Да, Ник, так будет лучше, – поддержал ее Макс.
– Еще сейчас линзы вставь, – протянула мне небольшую коробочку Олеся. – А полный макияж тебе сделают там же, в парикмахерской.
Я перевела взгляд на Макса. Не дрейфь, говорил его взгляд, я с тобой. Я смотрела и молчала, вбирая в себя Максову улыбку, серые глаза, светлые волосы, которые он любит откидывать назад таким хорошо знакомым мне движением, я помнила, как он смеется, как ходит, какие у него крепкие руки и светлые волоски на загорелой коже. Я смотрела на него и боялась, что вижу все это в последний раз. И наверное, в моих глазах отразился этот испуг, потому что Макс подмигнул мне, а через секунду стал серьезным.
– Со своей стороны я тоже должен сделать подарок такой очаровательной девушке. Сейчас, Лесь, она спустится вниз.
– Долго ждать я не стану.
– Одну минуту, Лесь.
Мы остались одни, и у меня пересохло во рту. Тягучий горький привкус обволок небо.
– Макс! – шепнула я.
– Я должен дать тебе часы. Ну, ты помнишь, я говорил тебе о них.
Я забыла обо всем и вспомнила только что.
– Конечно, помню, – и для большей убедительности я кивнула. – Разве я могла забыть?
Макс достал из своей борсетки часы и надел их мне на руку.
– Вот это – механизм включения, – показывал он на небольшое колесико сбоку. – Как окажешься на вилле – включай. Поняла?
– Естественно.
Часы были красивыми и на вид дорогими.
– Как только все будет позади – сразу звони мне на мобильный. Поняла? Сразу же!