То время я помнила смутно. Все было как в приятном легком сне: большой надувной бассейн, где мы плескались, пили из высоких бокалов красное французское вино и без конца целовались. Ночью было очень жарко, мы спали на веранде, постелив на полу большой матрас.
Далекое время!
Я подошла к калитке и толкнула ее. К моему удивлению, она оказалась незапертой. Я открыла ее и очутилась перед зеленой лужайкой; ее рассекала усыпанная гравием извилистая дорожка, ведущая к дому.
Большой двухэтажный кирпичный дом был предметом гордости Николая. Он был построен по особому проекту, заказанному в крупной подмосковной фирме, специализировавшейся на строительстве коттеджей. Он как-то сказал мне после свадьбы, что дом жене не оставит, будет либо выкупать, либо продавать и строить новый.
Я пошла по дорожке, постоянно прислушиваясь. Складывалось впечатление, что здесь никого не было. Поднявшись на крыльцо, я остановилась. Потом открыла дверь террасы, прошла и оказалась в гостиной. Я уже собиралась покричать, как услышала шорох и обернулась.
Позади меня в дверях стояла Елена Дубнова. Темный брючный костюм, темные волосы коротко острижены, на сухощавом лице выделялся большой узкий рот и острые скулы. С минуту-другую мы смотрели друг на друга в полном молчании. Наконец хозяйка дома нарушила паузу.
– А я так и думала, что ты приедешь сюда. Зачем? – усмехнулась она. – Что тебе надо?
– Я хотела выяснить насчет долгов «Атланта» фирме «Красмар». Марк Красницкий – ваш двоюродный брат?
– И что?
– Вы специально помогали ему разорить вашего мужа? Вы что, шантажировали Николая? – выпалила я. – Каким образом «Атлант» погряз в долгах? В чем дело?
Она прошла в гостиную, открыла бар и налила в стакан виски. Затем села в кресло и закинула ногу на ногу.
– А, ты об этом? Просто у Николая не было ничего. Абсолютно. Даже своей фирмы. Он неудачно занимался коммерцией в конце восьмидесятых – начале девяностых и прогорел. Марк пошел в гору, а Коля нет. Жалкий неудачник. – Она презрительно фыркнула. – Только и умел, что баб трахать. Ты что, думаешь, была у него единственной? Он и до тебя развлекался. Просто ты оказалась настоящей стервой и крепко взяла его за яйца. Их бизнес был связан с углем. Марк заработал денег, отошел и занялся другими делами. А мой оказался в полной жопе. И тогда я попросила Марка дать Николаю бабки на создание фирмы. Он дал, так и был создан «Атлант». Но Коля – дерьмо, дела «Атланта» шли не так блестяще, как это казалось на первый взгляд. Николай постоянно брал взаймы. Часть долга ему удалось выплатить, но большая часть так и висела. Пока не появилась ты, все было устойчивым и стабильным.
Дубнова метнула на меня взгляд, полный животной ненависти.
– А что касается фирмы, то Марк хотел списать долги и вообще отдать ее Николаю, так они вроде договорились. Но здесь вмешалась я и сказала Марку, чтобы он поставил Коле условие: пусть выплачивает до конца. Это была моя месть за то, что он ушел к тебе. Твое счастье, что тебя не грохнули тогда двое отморозков, – многозначительно добавила она.
– Так это… ты?
Она кивнула головой:
– Естественно. Что хотела, то и получила. Взорванная машина – тоже моих рук дело. Ты легко отделалась: могла стать инвалидом или уйти на тот свет. Как Коля.
Страшная догадка осеняет меня.
– Смерть Николая… тоже ты?
– Да, дорогая, конечно… Я не могла смириться с тем, что он ушел. Пусть он будет лучше мертвым, чем у другой бабы. А потом и деньги не помешают. У нас сын.
– Но ты же сама выгнала его. Сказала, что он слабак и полный ноль. Призналась, что давно уже живешь собственной жизнью. Развлекаешься с любовниками… – Я задыхалась.
– Это мое личное дело, – отчеканила Дубнова. – И тебя никак не касается. Мы бы разобрались с нашей жизнью, если бы не ты. Он покрутился бы на стороне и вернулся. А так… сразу ушел к тебе.
– Николай бы не вернулся, – уверенно говорю я. – Даже если бы меня и не было. Он был шокирован известием, что женщина, с которой он прожил больше двадцати лет, давно изменяет ему. Он не смог бы простить. Никогда.
Дубнова разразилась истерическим смехом.
У меня закрадывается подозрение: она не выпустит меня отсюда живой. Черт! Надо было сказать кому-нибудь, куда я поехала. Ведь абсолютно никто не знает, где меня искать.
Я невольно сделала несколько шагов назад.
– Куда? – насмешливо проговорила Дубнова. – Куда ты? Теперь тебе торопиться некуда.
Неожиданно в ее руках оказывается маленький пистолет, и я закрыла глаза. Сейчас она выстрелит. Она просто свихнулась из-за того, что ее бросил муж.
Выстрела не было, и я открыла глаза.
Дубнова смотрела на меня, склонив голову набок.
– Испугалась? Ну ничего. Помучайся… Ты думаешь, я так сразу тебя и прикончу? Н-нет, – она трясет головой. – Сначала я тебя свяжу… Потом… перестану кормить… давать пить…
Она подвигается ко мне мелкими шажками все ближе и ближе.
Я сделала шаг в сторону и тут же пуля просвистела мимо меня.
– Стоять! – властно крикнула она.
Я стояла на месте. Мозг лихорадочно работал: что делать, как обмануть эту чокнутую? Неужели нет никакого выхода?
– Добрый день! – услышала я знакомый голос. По спине прошла дрожь, и я обернулась.
Позади меня в дверях стоял Марк Красницкий и широко улыбался. В черных джинсах, черной футболке. Черный ангел? Или…
– Добрый день! Вот мы и свиделись!
– Марк, пожалуйста, уйди. Это наши разборки. Тебе здесь делать нечего.
– Ну почему же. Постою посмотрю. А что ты, кстати, собираешься с ней делать?
– Убивать, во всяком случае, пока не собираюсь. Для нее это слишком легкая смерть.
– Вот как? Замуруешь в колодце, свяжешь и станешь пытать? – Голос Красницкого звучит, как всегда, насмешливо.
Они оба – сумасшедшие. Брат и сестра! Мне конец!
В голове вертятся какие-то милые глупости… Вот мама завязывает мне бант на первое сентября, вот мы с папой катаемся на аттракционах в парке Горького, вот Виталик Селивестров из параллельного класса меня впервые поцеловал, и у меня от напряжения свело скулы. Боже мой! Неужели это… действительно все?
– Я могу тебе помочь, – говорит Красницкий, обращаясь к Дубновой.
С минуту-другую Дубнова колеблется.
– Ладно. Помоги мне ее связать.
Марк делает шаг ко мне и крепко хватает за руки.
– Я держу ее.
Мне хочется плакать, но я понимаю, что слезы – слишком щедрый подарок для моих врагов, и молча проглатываю их.
Дубнова одной рукой сдирает со стола скатерть и подходит ближе.