Я прошла в маленькую комнату. Две малышки – Машка и Санька спали и сопели в кулачки. Я облокотилась о кроватку и залюбовалась ими.
К нам собирались приехать Дмитриев с Асей. После того взрыва он разыскал меня и сказал, что виноват и просит прощения.
Я попросила его осмотреть Эву. Так все и началось…
Сначала это были просто встречи, потом свидания, следующий этап – совместного житься уже вовсю обсуждался между ними. Но Эва не хотела оставлять меня в таком состоянии и говорила, что пока поживет со мной.
Я слабо отнекивалась. Но в той пустоте и отчаяньи, в которых я жила все это время Машка и Санька были для меня лучом света в непроглядном мраке. Их милые родные мордашки не давали мне окончательно свихнуться или погрузиться в пучину депрессии.
Капитан Гаврилин нашел свидетелей, которые видели, как Анн Прево и Марсель Донек разговаривали на повышенных тонах. Организация «Медицина будущего» отправила француженку с миссией разобраться с Донеком и найти Эву. Донек был убит, а Эва тогда скрылась…
Когда я узнала об этом, то вспомнила слова Дмитриева об отступниках и праведниках – врачах, чья совесть не позволяет им совершать поступки, идущие вразрез с врачебной этикой и нравственностью. Марсель Донек был из таких, за что и поплатился.
Вспомнила то, что Франсуа рассказывал мне о нем, о том, что он хотел помочь Эве.
Среди раненых в санатории Франсуа не было, он ушел еще до взрыва…
Судя по всему, Анн Прево и Франсуа Даладье покинули Россию; им удалось замести следы и выйти сухими из этого скандала.
Боренко признался, что регулярно делал омолаживающие операции в санатории «Утренний». И когда на него вышли эмиссары из организации «Медицина будущего» и предложили хороший гонорар за «эксперимент» над французской гражданкой Эвой Даладье, он согласился.
Дмитриев о «второй» деятельности своего коллеги ничего не знал…
Мила и Паша готовились к свадьбе, которую наметили провести через три недели.
Костя не звонил. Я ему тоже. Несколько раз я брала в руки телефон и порывалась позвонить, но что-то останавливало меня.
– Сань! – раздался звонкий голос Эвы. – Помоги мне пирог сделать, а то я здесь зашиваюсь.
– Иду!
Я послала воздушный поцелуй близняшкам и пошла на кухню.
Эва была в угаре. На плите жарилось мясо, пыхтела картошка и варился борщ. Тесто лежало на столе, раскатанное.
– Я думаю, с чем сделать пирог? – энергично вопрошала Эва. – С ежевичным вареньем или с цукатами?
– Я думаю… – случайно я перевела взгляд на улицу. Была уже осень, и золотисто-красные деревья стояли, как разноцветные свечки в праздничном торте.
К нам во двор заворачивал знакомый красный «Мерседес-Бенц». Я прижала руку к горлу.
– Ты что? – с недоумением спросил Эва.
– Я сейчас… я одну минуту. – Я рванула в коридор и стала лихорадочно шарить под галошницей, чтобы найти свои туфли, которые я глубоко заснула после утренней прогулки с девчонками в коляске.
Эва вышла в коридор.
– Ты куда?
Но я уже не слышала ее, я неслась по лестнице, сломя голову. Больше всего на свете я боялась, что от переживаний у меня возникли глюки, и как только я выскочу на улицу, мираж рассеется.
Я рванула на себя тяжелую дверь и оказалась на улице. Нет, он никуда не исчез – красный «Мерседес-Бенц». Его владелец стоял около машины и набирал номер телефона.
– Костя! Это я! – изо всех сил кричала я и бежала к нему.
Он раскинул руки и подхватил меня, закружив на месте.
– Санька! Как ты?
– Скучала по тебе. Ужасно.
– И я.
Он остановился, взял меня за подбородок и поцеловал в правый глаз. А потом в левый.
Я рассмеялась.
– Слушай, может, ты представишь меня своей сестре? А то я звоню ей уже второй раз и говорю «привет, любимая!», а она вешает трубку, называет идиотом и призывает прекратить хулиганство. Надеюсь, ты исправишь эту оплошность.
– Сию минуту. – Я потянула его за руку. – Ты еще увидишь Машку и Саньку. Они такие лапочки. Ой! – Я остановилась и всплеснула руками. – Вечером Дмитриев приедет с Асей. У него роман с Эвой. И все очень серьезно. Знаешь, я думаю, что надо до полного комплекта позвонить Миле с Пашей и пригласить их.
– Семейный ужин с гостями, – усмехнулся Ангел.
Я жадно смотрела на него. Во все глаза. Мне казалось, что он не изменился. Только похудел и под светло-зелеными глазами легли тени.
– Почему бы и нет!
– А еды на всех хватит?
– Что ты! Там угощений навалом. Даже пирог готовится. С цукатами или ежевичным вареньем. Мы еще не решили, какой.
– С ежевичным вареньем. Я такой никогда не пробовал.
– Вот сегодня и попробуешь.
– Постой!
Он прижал меня к себе и крепко поцеловал в губы.
– Мне все кажется, что ты сейчас ускользнешь от меня.
– Не ускользну.
– Да уж! – тряхнул головой Костя. – Кто же тебе это позволит?