Почему же Георгина не почистила эту пару? У нее не было средств для чистки замши? Кира заглянула в шкафчик, где покойница держала обувные щетки и прочую ерунду для обуви. И с удовлетворением обнаружила там спрей для замши и нубука. И специальную мягкую резиновую щеточку для замши. Объяснение этому было только одно. Незадолго до своей смерти Георгина куда-то выходила.
– Очень странно, – пробормотала Кира. – Куда же она ходила?
Она прошла в кухню. И обнаружила, что, куда бы Георгина ни ходила, это был точно не поход в продуктовый магазин. Потому что холодильник бедной девушки был совершенно пуст. Там стоял лишь просроченный пакетик с йогуртом. И лежало несколько засохших ломтиков сыра. А внизу, в отделении для овощей, перекатывались три жалкие сморщенные свеколки.
При виде этого пустого холодильника Кире стало как-то не по себе. Георгина привела в порядок всю свою квартиру, протерла полы, но почему-то не ликвидировала гнилье из холодильника. Почему? Надеялась употребить эти продукты в пищу? Вот уж глупость! Умирая, глупо думать о том, чтобы как-то реанимировать сыр или испечь запеканку с просроченным йогуртом.
– Почему-то холодильник она не тронула. Но полы вымыла. Странно!
И тут Кира услышала, что ее зовут. Приехал следователь. И жаждал пообщаться со свидетельницами, нашедшими тело Георгины. Впрочем, следователь тоже разделял позицию оперативников.
– Типичный суицид! – заявил он. – Девчонка свихнулась от несчастной любви, наглоталась таблеток и отчалила на тот свет.
Он даже толком не допросил Лилию. Да и что та могла бы сказать ему нового? Только то, что Георгина перед смертью пребывала в депрессии, никого не хотела видеть и страстно мечтала о том, чтобы Влад вернулся бы к ней?
И снова Кира засомневалась в правильности выводов следствия. Если Георгина чахла не из-за предательства Влада, а из-за его отсутствия, то с чего бы ей накладывать на себя руки? Судя по всему, девушка простила обманщику его выходку с драгоценностями ее семьи. Возможно, она даже сумела найти какие-то оправдания для Влада. И мечтала не о мести, а о том, чтобы он вновь вернулся к ней.
– Правильно, – подтвердила ее догадку Лилия. – Я же вам и говорю, Георгина совсем чокнулась! Когда я ей звонила, она всякий раз начинала разговор о том, как бы ей найти Влада!
На этой почве Лилия и прекратила общение с подругой. Ее глубоко возмущало то, что ее любимая Георгина оказалась такой тряпкой. Подумать только, она готова была простить Владу эту кражу! Лишь бы он был с ней, лишь бы он был рядом!
– Нельзя так унижаться перед мужиком! Я ей так прямо и заявила. А она мне сказала, что любовь – это не унижение. И что мне, конечно, этого не понять.
Одним словом, подруги в тот раз не нашли взаимопонимания. Обиженная Лилия перестала звонить Георгине. А та, в свою очередь, не делала попыток вновь сблизиться с подругой.
– Теперь понимаю, как я была не права! – снова заплакала Лилия. – Я должна была засунуть свою дурацкую гордость в карман и поехать к Георгине! Утешить ее, успокоить. Просто поговорить с ней. Это из-за меня она покончила с собой! Как подумаю, что она целыми днями сидела дома совсем одна, так…
– Она не сидела дома! – неожиданно перебила ее Кира.
– Не сидела?..
– Нет. Незадолго до своей смерти, возможно, даже сегодня, Георгина выходила куда-то.
– Куда?!
– Этого я не знаю. Но она выходила. – И Кира указала на испачканную пару обуви: – Это ведь ботильоны Георгины?
– Да. Она купила их незадолго до того, как исчез Влад и драгоценности.
– Видишь, на них пятна грязи? Они совсем свежие.
– Странно, – озаботилась Лилия. – Георгина так носилась с этими сапожками! Она так им радовалась! Это были первые ботильоны, которые она купила в дорогом бутике. Она так с ними носилась!
– А деньги откуда у нее взялись на такую обновку?
– Это был подарок Влада.
Ну, что же… По крайней мере, Влад не был совсем уж законченной скотиной. Конечно, драгоценности он у Георгины свистнул. Но ведь оставил же он в душе у покинутой им женщины и приятный след. Подарок вот ей сделал. Сапожки. Правда, Кира сомневалась, что какие угодно сапоги, пусть даже самые дорогие, могли бы соперничать по равноценности со старинными семейными украшениями. Но, как говорится, дорог не подарок, дорого само внимание.
И все же, эти испачканные землей ботильоны не давали Кире покоя. По идее, приводя в порядок всю обувь, Георгина должна была больше всего внимания уделить именно им. Или просто выкинуть их, чтобы они не мозолили глаза и не напоминали ей о былых счастливых днях. А она почему-то просто обошла их своим вниманием, оставив их валяться в коридоре, словно бельмо на глазу. И спрашивается – почему?
Ответ был только один. Георгина куда-то выходила незадолго до момента своей смерти. А вернувшись, она была до такой степени поглощена своими эмоциями, что ей было уже не до сапожек. Но куда же ходила Георгина? И что могло настолько сильно ее огорчить, чтобы она вернулась потом домой и тут же свела последние счеты с жизнью?
– Лилия, ты знакома с кем-нибудь из соседей Георгины? – спросила Кира.
– Конечно! Со всеми знакома. Мы же дружим с Георгинкой уже много лет подряд! Конечно, я их всех знаю!
– Ты не могла бы сходить к ним и узнать, не видел ли кто-нибудь из них твою подругу вчера или, быть может, даже сегодня?
Приезд оперативников и эксперта принес пользу только в одном отношении. Теперь подруги знали примерное время смерти Георгины. И получалось, что, когда они ругались с соседями Веты, требующими возврата кредитов, бедная Георгина тонула в ванне. Эта информация вызвала новый приступ рыданий у Лилии и угрызение совести у остальных девушек.
– Какая нелепая ошибка! Если бы мы приехали чуть раньше, то запросто бы спасли Георгину! – сказала Лилия, утирая слезы.
Подруги только вздохнули в ответ. Эх, кабы знать, где упадешь, соломки бы подстелил! Но сделанного обратно не вернешь. Приходилось жить дальше с тем, что есть. Обливавшаяся слезами Лилия пошла к соседям. Подруги сопровождали ее.
– А какая тебе разница, выходила куда-нибудь Георгина сегодня или вчера из своего дома или нет? – спросила Леся у подруги, улучив момент, пока Лилия здоровалась с пожилой седовласой бабулькой, которая, услышав о смерти Георгины, тоже начала плакать и сморкаться.
– Еще не знаю, – шепотом ответила Кира. – Но что-то мне в поведении Георгины кажется странным…
– Да? И что же?
– Лилия сказала, что подруга ее была человеком весьма скромных, даже строгих, нравов. Первым и единственным мужчиной в ее жизни был Влад. Это его она обожала и боготворила.
– Ну и что?
– А из жизни она ушла, разряженная, словно последняя путана!
– Просто она хотела быть красивой.