— Ничего не поделаешь, придется признать очевидный факт: нож пропал.
— Он не пропал, — мрачно поправила Аня подругу. — Он в руках у ментов.
— Пусть так. Но как он туда попал?
— Ты чего, забыла? Они вытащили его из трупа Сереги!
— Да. А в Серегу этот нож как попал?
— Давид…
— Не говори ерунды! Если бы Давид даже и захотел убить Сергея, то выбрал бы более подходящее оружие. Зачем ему хватать нож, который сразу же наведет на его след?
Кира говорила, но сама сомневалась в сказанном. А вдруг Давид был в таком невменяемом состоянии, что уже не понимал, что делает? Он вполне мог схватить первый попавшийся ему под руку нож, ничуть не заботясь о последствиях.
— Пока что они не знают, что нож принадлежал вам, — попыталась утешить подругу Леся.
— Да, но на ноже обязательно должны сохраниться отпечатки пальцев всех нас.
— Кого всех?
— Меня, мамы! И Давида в том числе!
— Не дурак твой Давид. Наверняка, вытер с ножа отпечатки!
Леся сказала и ужаснулась. Что она говорит? Она же этой фразой фактически признала Давида убийцей.
— Нет, нет! — закричала она. — Я совсем другое имею в виду! Наверняка, нож украли, чтобы подставить Давида!
— Тогда и отпечатки убийца не должен был стирать.
— Нет, он их стер. Ведь там были бы тогда и его отпечатки.
— Убийца мог быть в перчатках.
На это Леся не нашлась, что возразить. А Аня буквально простонала:
— Но кто мог это сделать? Кто мог взять у нас в доме нож? Кто мог убить им Сергея и навести подозрения на Давида? Кто? Кто оказался такой сволочью?
Вопрос в самом деле очень интересный. И девушки пошли за помощью снова к свекрови. Было уже утро. Она встала. И заверила, что более или менее выспалась. Так что пришла наконец пора открыть бедной женщине ужасную правду о том, где сейчас находится ее сын. И какого черта девушки ночь напролет перерывали весь дом в поисках старого кухонного ножа.
К счастью, мама Давида оказалась куда крепче, чем ожидали подруги. Она не ударилась в истерику. Не стала падать в обморок. И даже не слегла с приступом гипертонии. Она молча выслушала девушек и кивнула:
— Да, нож взял кто-то из тех людей, кто приходил к нам вчера днем. Причем, случилось это не утром. Утром я еще сама пользовалась тем ножом. Резала овощи для супа. А вот потом он мне на глаза уже не попадался.
И женщина приступила к детальному перечню всех, кто заходил в дом Давида с тех самых пор. Увы, список получился настолько внушительным, что создалось впечатление, будто почти все жители поселка почтили своим вниманием их дом.
— Мы не можем подозревать всех этих людей! — ужаснулась Кира. — Это же больше двадцати человек.
Да, вряд ли это было стоящей идеей. Ведь кроме этих людей, которых удалось вспомнить маме Давида, наверняка приходил еще кто-то. Не говоря уж о том, что нравы в поселке до сих пор были самые простые и двери на замок тут закрывались только в исключительных случаях. Если хозяева уходили куда-то далеко. Или если на дворе наступала ночь, и все в доме ложились спать. А мама Давида, замороченная двумя шумными внуками, могла вообще забыть про пустяк вроде входной двери.
— Кстати о детишках, — оживилась Кира. — Я заметила, что у вас в доме постоянно толкутся дети.
— А как же иначе? Наши мальчишки ведь дружат со многими ребятами.
— Дружба — это прекрасно. Но не мог ли кто-то из этих милых соседских детишек прихватить ножичек? Просто так? Из шалости?
Предположение Киры поставило всех женщин в тупик. Тут уж откровенно спасовала даже всевидящая мама Давида. Упомнить всех соседских ребятишек, побывавших у них во дворе и в доме за вчерашний день, было не под силу даже ей.
— И опросить мы их не можем, — произнесла Аня. — Достаточно пройти даже не слуху, а маленькому слушку, что у нас из дома пропал нож, а мой бывший жених был им убит, как все заподозрят Давида! По селу поползут домыслы и сплетни.
Так женщины и сидели, не зная, на что решиться и что предпринять. Наконец мама Давида встала и подошла к столу, чтобы налить всем еще по чашке чая. Есть никому не хотелось. А вот сладкий чай и успокаивал, и помогал мозгам не свернуться в трубочку. Для того чтобы подойти к столу, нужно было пройти мимо окна. И выглянув в него, мама Давида бросила:
— Кажется, к нам снова гости. К тебе, Аня!
Аня тоже выглянула в окно. В калитку входила Тамара.
— Не хочу с ней сейчас разговаривать.
— Она выглядит такой печальной. Может быть, у нее что-то случилось.
— Случилось! — фыркнула Аня. — Конечно, случилось. И я ее предупреждала! Не надо было пороть горячку и выходить замуж за нелюбимого!
— Как это за нелюбимого? — оторопели подруги.
— Очень просто. Тамара замуж вышла из желания досадить своему любимому. А к Васико она никаких чувств не испытывала.
— Как это?
— Молча! — огрызнулась несчастная и потому злая Анька. — А я ведь ее предупреждала, что добром этот брак не кончится. А выйдет он ей боком! Свекровь у нее редкая гадюка. Да и свекор тоже не подарок. А уж если с такими людьми да с нелюбимым мужем бок о бок существовать, то жизнь вообще может каторгой показаться.
— Ой, а она уходит! — удивилась Кира.
— Услышала мои слова? — испугалась Аня.
— Нет, слишком далеко была. Наверное, что-то вспомнила, вот и передумала заходить.
— Ну, и ладно. Мне сейчас, если честно, не до ее жалоб.
Мама Давида ушла к внукам. А три подруги остались на кухне допивать остывающий чай и отдать дань вкуснейшим пирожкам с малиной и ежевикой.
— Так что там у Тамары, я не поняла? — пробормотала Кира, облизывая пальцы от растекшегося сока. — Она не любит своего мужа?
— Ни капли.
— А зачем замуж вышла?
— Так я же вам объяснила! Чтобы любимому досадить!
— Не поняла. Как это?
Аня явно колебалась. Она и сама чувствовала, что сболтнула лишнее.
Подруги молча ждали. И наконец Аня произнесла:
— Не могу вам всего рассказать. Это не моя тайна!
Но Кира с Лесей не отступали:
— Что нам расскажешь, то с нами и умрет.
— Мы не болтушки!
— Не сплетницы!
И наконец Аня сдалась.
— Ладно, я вам расскажу, но вы мне пообещайте, что никто ничего не узнает.
Собственно говоря, она и сама знала далеко не все про романтическое чувство, которое владело ее подругой Тамарой вот уже третий год. Не знала и имени этого мужчины.