И Лида разревелась.

– Травма головы? – переспросила у нее Юля. – А как же это получилось?

– Милиция уже в больницу приезжала! – прошептала Лида, перестав плакать. – Говорят, что загорелось не просто так, а поджог там был! Кто-то ударил Нонну по голове, обыскал квартиру, а потом, чтобы замести следы, разлил по кладовке растворитель, который от ремонта остался, и поджег его. А там еще краски стояли, тоже от ремонта остались. Да еще какая-то ветошь и остатки обоев. Вот все и вспыхнуло в один момент. Еще чудо, что Нонна у самого окна лежала. Да еще в дальней комнате, в окно которой влезли пожарные. Так что она жива осталась. Ну а теперь….

И она снова утерла выступившие слезы.

– Я ведь сначала думала, что по голове ее ударило при пожаре, ну свалилось там на голову что-нибудь, так нет. Менты мне точно сказали, что ее именно ударили. Господи, кто же этот нелюдь? Своими бы руками его задушила.

И Лида зарыдала. А подруги, поняв, что переговорить с Нонной уже не удастся, хотели спросить у Лиды, где же можно найти мужа Нонны, но Лида внезапно заговорила сама.

– Я как чувствовала что-то недоброе, – произнесла она. – Когда ко мне Никита в первый раз заявился, меня словно в сердце кольнуло. И холодно так стало. Точно к беде. Это у меня верный признак. Когда отец погиб, я тоже такой холод почти сутки чувствовала. Ничем его не прогнать было.

– Вы были так близки с Никитой, что предчувствовали его гибель? – спросила Юля.

– Да нет, – небрежно отмахнулась Лида. – Какое там близки! Просто муж сестры, к тому же бывший. Какая там особая близость могла быть? Я думаю, что это со мной из-за Нонны случилось. Что ни говорите, а я уверена, что смерть Никиты и поджог в доме Нонны как-то между собой связаны.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

При этих словах Лиды у подруг даже уши на голове зашевелились, так им захотелось услышать продолжение Лидиной версии случившегося. Но тут очень некстати появился полковник. Юлька даже зашипела от досады. К счастью, полковник решил, что шипит она от ревности, и снова поспешно исчез за углом. И подруги смогли продолжить едва не прервавшийся разговор с Лидой.

– И почему вы решили, что оба эти преступления связаны? – спросила у Лиды Юлька. – Только потому, что пострадавшие раньше были супругами?

– Не только, – покачала головой Лида. – Хотя и это тоже немаловажно. Вот менты сразу же просекли связь. Знали бы вы, сколько они вопросов мне на этот счет задавали. И были ли у Нонны с Никитой общие враги? И кого из их общих друзей я лично знала? И даже додумались до того, что спросили, кому же достанется общее имущество Нонны и Никиты?

– А у них было общее имущество? – удивилась Мариша.

– То-то и оно, что не было ничего, кроме этой клиники, которую Никитка основал, и квартиры, где жила Нонна и в которой Никита тоже был прописан! – воскликнула Лида. – Но менты главным образом к клинике прицепились. Дескать, кому же теперь достанутся доходы от клиники? А кому? Да уж ясное дело, что не мне. Наверное, этому вонючке Максу, который всю жизнь на Никитке ехал. Ему все и достанется.

– Так-так, – покивала головой Мариша, которой эта версия уже была знакома.

Максим Сущев ее не интересовал. По мнению Мариши, раз он уже был арестован и находился в милиции, так пусть менты его и раскалывают, если там вообще есть что раскалывать. За прошедшую ночь, которую Юлька провела так весело, а Мариша в одиночестве и мучимая бессонницей, у нее было время, чтобы прийти к выводу – убийство Кураева и поджог в доме Нонны имеют совсем, совсем другие корни, и Сущев тут совсем ни при чем.

– А было что-то еще, что заставляет вас думать, будто смерть Никиты связана с трагедией в доме Нонны? – спросила она у Лиды.

– Да, – таинственно понизив голос, кивнула Лида. – Только я еще толком и сама не могу понять, что именно.

– Так давайте подумаем вместе, – предложила ей Юля.

– Ну, во-первых, стоит только вспомнить, как Никита уходил от Нонны! – воскликнула Лида. – Все из дома вывез к этой своей новой шмаре, обвинял Нонну, что она жуткая корова и вообще старуха. А потом вдруг, не прошло и полугода с момента его ухода, снова воспылал к Нонне любовью и пожелал мириться.

– Это странно, но всякое случается, – сказала Юля. – Любовница Никиты оказалась жуткой стервой. Возможно, он решил, что уж лучше жить со старой коровой, чем с молодой скорпионихой.

– Да врал он все! – с досадой отозвалась Лида. – Во всяком случае насчет своей любви к Нонне точно врал. Просто ему зачем-то нужно было попасть к ней домой. Все его рассказы о своем безутешном горе всегда сводились к тому, что ему бы повидать Нонну, но обязательно в домашней обстановке. Почему-то Нонна в кафе или Нонна в другом общественном месте его не устраивала. Вот приспичило ему, чтобы их встреча произошла обязательно на квартире у Нонны. И это вторая странность в его поведении. А третья странность, что буквально через несколько дней после развода с Нонной он вдруг начал мне звонить и допытываться, кто были наши с Нонной родители. Да когда они получили ту квартиру, в которой сейчас живет Нонна.

Но тут вспомнив, что, возможно, ее сестра уже никогда не будет там жить, Лида снова залилась слезами. Немного успокоившись с помощью воды, которую принесла ей Юлька, она продолжила.

– Ну скажите на милость, какое Никите было дело, где работали наши родители, а в частности наш отец? Он никогда не встречался с ним, потому что папа погиб еще до того, как Нонна познакомилась с Никитой. А сам Никита, пока жил с Нонной, никогда не интересовался жизнью своего тестя. Никогда! А тут буквально засыпал меня вопросами. И главное, предлог такой дурацкий выбрал, чтобы оправдать свой интерес! Дескать, он хочет получше узнать о родителях своей Нонны, чтобы понять ее. Вы представляете! Столько лет с ней бок о бок прожил и не смог узнать! А тут по моим рассказам о нашем с Нонной папе его бы озарило, что его Нонна из себя на самом деле представляет!

– И в самом деле, на первый взгляд глупость несусветная, – согласилась с ней Мариша, переглянувшись с Юлей.

– Вот и я о том же, – вздохнула Лида. – Я тогда еще подумала, что, должно быть, Никитка совсем помешался, раз ему такое в голову влетело.

Лично подругам вовсе не казалось, что Кураев сошел с ума, расспрашивая об отце своей жены. Напротив, зачем-то ему эти сведения были позарез необходимы. Как и то, что ему было крайне важно попасть в квартиру Нонны. Но вот зачем? Это другой вопрос. Хотя в глубине души подруги полагали, что уже знают ответ на него.

– А в самом деле, кем был ваш отец? – спросила у Лиды Юлька. – Может быть, действительно в этом кроется причина интереса Никиты к Нонне?

– Он был ученым! – пожала плечами Лида. – Очень хорошим. Он защитил докторскую диссертацию и работал в каком-то закрытом ведомстве. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В те годы куча людей работала в таких закрытых конторах – ящиках, которые даже адреса не имели, только абонентский ящик, от чего и получили свое название. Но вообще-то про папину работу у нас в доме не принято было говорить, так что я почти ничего и не знаю о ней.