– Ну, конечно, – пробормотал он, – я должен был знать, что вы тут.
– Вот! – торжественно произнес Никитин. – Это мой друг, он не дал уйти убийце. Давайте поблагодарим его, у него сегодня выдался нелегкий день.
При этом он выразительно посмотрел в нашу сторону, но мы именно в эту минуту сосредоточенно изучали узоры ковра на полу, и его взгляд пропал даром.
– Так ты пришел сюда один? – не поверил староста. – Знал бы, тебе первому башку снес, а потом бы спокойно разделался с остальными. Тогда и твой мокрый дружок с гнилой лопатой был бы не помеха.
– За что ты собирался нас убить? – заливаясь слезами на кушетке, билась в чем-то сильно похожем на истерику жена Елизара. – Мы же были в одной команде.
– Молчи, дура, – уныло сказал ей староста. – Кто с тобой захочет быть в одной команде, когда дело уже сделано и пришло время делить деньги. Разве ты не знала, что весь куш целиком лучше, чем его треть?
– Так деньги уже получены? Когда ты успел? – удивился секретарь, нимало не смущаясь присутствием в комнате Никитина, по которому было видно, что он мысленно протоколирует каждое слово задержанных.
– Тогда и успел, – ответил староста. – Теперь дело прошлое, но, так и быть, скажу, если тебе любопытно. Когда ездил в Киев, тогда и обналичил. Наш знакомый все помог провернуть за пару дней.
– Не верю, – возмутился секретарь, – для того, чтобы отмыть такую сумму, мало двух дней. Ни одна фирма не возьмется за такое.
Староста презрительно хмыкнул и отвернулся.
– Может быть, вы еще и скажете, где эти деньги спрятали? – ненавязчиво поинтересовался Никитин.
Я бы на месте старосты послала его куда подальше, пускай сам искал бы по всей округе кубышку с деньгами, я уже представила себе, какую пользу может принести нам то, что Никитин будет всецело занят поисками денег, но староста открыл рот и все испортил, сказав:
– Почему не сказать хорошим людям. – И не успела я удивиться его лояльности, как он продолжил: – Все равно ведь найдете. Моя-то не догадается перепрятать, а я, дурак, не додумался сховать подальше. У Вельзевула ищите, и найдете.
У Игоря и Никитина, лично незнакомых со знаменитой свиньей, вытянулись лица.
– Издеваться вздумал? – насел на старосту Никитин, но тот оскорбленно замолчал, рассудив, должно быть, что людям, не слышавшим про его красу и гордость, не стоит и помогать.
Пока Никитин разбирался со старостой, мы с Маришей переглянулись, и каждая сделала по паре осторожных шагов к выходу. На нас никто не обращал внимания, все были поглощены представлением, которое давали Никитин и староста. Поэтому нам удалось выскочить на улицу незамеченными.
– Представляешь, сколько там должно быть денег! – восторгалась Мариша. – Нам на всю жизнь хватит даже маленькой части.
– Ты предлагаешь их украсть? – ужаснулась я.
– Скажите на милость, какое невинное личико! – восхитилась Мариша. – А у кого глаза загорелись, когда ты поняла, что Никитин долго еще будет колоть старосту? Думаешь, я не видела?
– У любого бы загорелись, если бы он услышал про огромные деньги, которые свалены под носом у свиньи, – отбивалась я. – Но ты ведь помнишь, какого рода та свинья. Она же нас чуть не прикончила. Это же монстр, а не свинья. И ты собираешься спереть из ее личного загона что-то из кормушки? Да тебя разорвут в клочья.
– Это мелочи, – уверила меня воинственная Мариша. – На чем вы прикатили сюда?
– На мотоцикле Лешего, – машинально ответила я. – А зачем тебе?
– Ну не пешком же идти, – рассвирепела Мариша. – По такой-то грязи и под дождем. И потом, надо торопиться, чтобы успеть первыми.
– Но мы возьмем только часть денег, – смирившись с неизбежным, предупредила я ее. – Такую, которая смогла бы компенсировать наши моральные издержки.
– Конечно, но ты учитывай, что, во-первых, пострадала Ирина вера в людей, а это дорого стоит, а во-вторых, есть еще и я, оценивающая свою жизнь дороже каких-то паршивых тысяч, пусть даже они исчисляются в долларах, и не забудь, я могла этой самой жизни за милую душу лишиться, не подоспей вы вовремя. Если сложить наши с Ирой доли, то останется только твоя. Если хочешь, можешь оставить ее Никитину.
– Я думаю, что Ира откажется от своей, как ты выражаешься, доли в пользу государства, – в моем голосе появилась доля уверенности.
– Иногда я начинаю опасаться, что ты точно не вполне в себе, – заботливо, даже вроде с жалостью сказала Мариша, усаживаясь на – что ни говори – ворованный мотоцикл. – Так едешь?
Я быстренько велела голосу совести заткнуться, забралась на мотоцикл, и мы поспешили к дому старосты, чтобы успеть до первого кормления Вельзевула. Хотя дождь почти закончился, но дорогу развезло, и мы потратили значительно больше времени, чем рассчитывали. К деревне мы подкатили только перед самым рассветом. Но было еще достаточно темно для того темного дела, на которое мы пошли.
– Ты придумала, как нам обезвредить эту скотину? – обратилась ко мне Мариша.
– А разве я должна была придумать? Ты же всю дорогу твердила, что у тебя есть план.
– Ну это я так просто, чтоб тебя успокоить, – откровенно призналась Мариша. – Но я уверена, ты что-нибудь придумаешь. Ты же была самой сообразительной в классе.
– Так это когда, – польщенно буркнула я и тут же изо всех сил стала думать, чтобы оправдать Маришино доверие.
– Может, скормить ему те таблетки, которыми нас пичкали в больнице? – спросила я.
– Ты точно гений! – восхитилась Мариша. – Конечно, он их сожрет и еще добавки попросит. Он же не собака, чтобы с чужих рук не есть. Только надо эти медикаменты во что-нибудь запихать.
Весь двор старосты представлял собой сплошное скопление маленьких сарайчиков и сараюшек. Из одного такого строеньица до нас долетел слабый запах копченой колбасы. Вспомнив, что завтра большой праздник, я отправилась навстречу соблазнительному аромату и вскоре оказалась у коптильни, в которой висело несколько рядов колбас.
– Думаешь, он будет жрать мясо? – усомнилась Мариша.
– Конечно, будет, – горячо заверила ее я. – Ты его видела, по-твоему, такого зверя можно вырастить на одних объедках? Да староста наверняка пичкал его отбивными с анаболиками. Так что ему не привыкать.
В качестве орудия мы взяли кусок проволоки, отломанный от стены.
– Кажется, так должен выглядеть громоотвод, – заметила Мариша.
– Плевать! – шипела я, орудуя проволокой и стараясь через узкое окошко, в которое едва пролезала моя рука, подцепить ближайшее ко мне кольцо колбасы.
Наконец мне это удалось, глотая голодную слюну, я разломила кольцо на две половинки, одну мы немедленно слопали с Маришей, а вторую нашпиговали больничными таблетками и торжественно понесли Вельзевулу. Но мы не успели к его подъему, слишком много времени потратили на то, чтобы достать колбасу, а потом привести ее в надлежащее состояние.