— С чего это вдруг? — осведомилась у него Юля.
— Побоялся, — опустив глаза, произнес Пашка. — Мы ведь с Олей… м-м-м… поссорились. Она в Питер махнула, а я…
— Что ты все врешь! — возмутилась Ольга, замахиваясь на него кочергой и делая попытку прорваться в узкий лаз, куда запрятался ее муж.
Тот закрылся руками и закричал:
— Спасите меня, девчонки! Она меня сейчас убьет, а потом жалеть будет!
Оля от удивления остановилась.
— Чего это я жалеть буду? — недоуменно спросила она у Пашки.
— Ты же меня любишь, — объяснил ей муж.
— Вот еще! Не люблю!
— Любишь!
— Не люблю!
— А вот и да! Любишь!
— Я тебе, козел, сейчас покажу, как я тебя люблю! — заорала окончательно выведенная из себя Оля, делая выпад кочергой и целясь Пашке в лоб.
Но тот тоже был начеку и успел закрыться крышкой от кастрюли.
— Бам! — гулко разнеслось по всему лесу. — Бам! Бам!
— Да перестань ты его лупить! — не выдержала Юля, оттаскивая с помощью Тани и Мариши свою озверевшую подругу от мужика. — Дай с ним сначала поговорить. А потом можешь убивать сколько захочешь.
— А вы его подержите, чтобы он не очень дергался? — кровожадно осведомилась у них Оля.
— Подержим! — заверили ее подруги.
— Девчонки, вы чего? — задергался Пашка. — Честное слово, ну чего вы вмешиваетесь? Мы с Олей сами разберемся. Это наше личное дело, семейное. Знаете, как говорят: милые бранятся, только тешатся.
— Ошибаешься! — роковым басом пророкотала Мариша и зловеще ухмыльнулась.
Паша забился в руках, потом затих и поник головой.
— Так я и знал, что в этой вашей дружбе что-то неладное, — произнес он. — Не могут нормальные бабы так крепко между собой дружить.
— Что? — опешили подруги. — Ты на что это намекаешь, подлец?
— Сразу понятно, что вы того… Вроде гомиков, только наоборот.
От возмущения у подруг даже дыхание сперло и слова из горла не выдавливались. Поэтому они ограничились тем, что дали волю рукам. Таня треснула Пашку по затылку, Мариша дала по уху, Юлька влепила пощечину, а Оля, недолго думая, на правах жены, заехала ему между ног.
— Ой! — скрючился бедолага.
Тут у подруг прорезался голос. В результате Паша узнал про свои умственные способности много нелестного. А узнав о том, что думает его жена о некоторых анатомических особенностях его организма, всерьез закручинился.
— Так я и знал, что ты меня не любишь! — с горечью произнес он, обращаясь к Ольге.
— Можно подумать, ты меня любишь! — фыркнула в ответ та.
— Люблю!
— Не любишь!
Видя, что препирательства пошли по новому кругу, только в обратную сторону, Мариша рявкнула:
— Говори, мерзавец, почему Ромку ненавидел?
Как обычно, Маришина прямолинейность повергла всех в ступор. Но зато Оля с Пашкой замолчали.
— Зачем ему тормоза в машине испортил? Этак ведь и еще кто-нибудь убиться мог! — попеняла ему Мариша. — Никто ведь не знал точно, кто в Ромкину машину сядет. Я, к примеру, могла. Или даже твоя Оля. Или ты на это и рассчитывал?
— Ничего подобного! — возмутился Паша. — Оля, о чем она вообще говорит? Не виноват я в том, что Ромка погиб! О чем вообще разговор?
— А то ты не знаешь? — бросила ему жена. — Между прочим, глупо притворяться, что между тобой и Танькой ничего не было. Я же не слепая! Когда они у нас в Турку гостили, ты с нее глаз не сводил. Снюхались и сговорились Ромку прикончить.
— Да ты что буровишь, дура ревнивая? — заорал Пашка. — Ты хоть соображаешь? Закрой свою варежку, идиотка!
И он с неожиданным проворством рванулся к жене с явным намерением набить ей морду. Мариша с Юлей едва успели его перехватить. На Таньку надежды сейчас не было никакой. Она после слов Оли все еще пребывала в полубессознательном состоянии и могла только беззвучно открывать и закрывать рот.
— И нечего тут на меня глазами вращать! — смело заявила ему Оля, видя, что Пашка ей сейчас ни капли не опасен. — Я тебя не без оснований обвиняю в смерти Ромки. Это ты испортил тормоза на его машине, и он разбился. Между прочим, возле гаража, где Ромкина машина стояла, я следы твоих ботинок нашла. И вот эту твою перчатку!
И она с торжеством помахала перед носом мужа его перчаткой. При виде перчатки тот неожиданно сник.
— Ну признаюсь, был я возле вашего дома, так я этого с самого начала не отрицал, — пробормотал он. — Говорю же, за тобой примчался. А в последний момент струсил. Возле дома походил да и…
— А в гараж зачем полез? — наступала на него Оля.
— Не лазил я в гараж! И тормоза не портил!
— Лазил! Портил!
— Нет!
— Тихо, тихо! — урезонила их Юля. — Не нужно кричать. Следствие разберется, лазил он в гараж или нет.
— Вы что, меня ментам сдадите? — ужаснулся Пашка.
— Конечно! — невозмутимо кивнула Юля. — Если у меня и была надежда, что ты, Пашка, не виноват и у Оли просто от горя разум помутился, когда она тебя принялась обвинять, то теперь вижу, что она была на все сто процентов права насчет тебя. Именно ты и убил Ромку.
— Да с чего ты так рассудила, клуша глупая?
— А по твоей реакции, активный ты наш, — разозлилась Юлька. — Когда Оля тебе сказала, что Ромка погиб, ты ни чуточки не удивился. И даже еще до того, как мы упомянули о том, что Ромы больше нет, ты сам это сказал. А откуда тебе это было знать?
— Я же не сидел весь день в этой хижине, я в село ходил! Там мне про несчастье и сказали. И машину описали, я сразу понял, что это Ромина. Я же его «Пассат» несколько раз видел.
— Допустим, — кивнула Юля. — Но ты уж извини, все равно тот факт, что ты уже почти сутки находишься рядом с нами, но так и не соизволил появиться в доме у Тани, свидетельствует не в твою пользу. Так что собирайся и идем.
Вернувшись домой, подруги первым делом позвонили Круглову и сообщили, что нашли человека в красной куртке, который крутился возле их дома прошлой ночью. И не только нашли, но уже и самостоятельно задержали. Так что теперь милиции нужно только приехать и забрать тепленького Пашку вместе с его красной курткой, белой вязаной шапкой и предательскими ботинками. При этом Оля рыдала в три ручья, оплакивая то ли себя, то ли преступного мужа, то ли общую женскую долю. Сцена прощания Пашки со всеми была очень тяжелой. К этому времени уже совсем рассвело. И всем было хорошо видно, как кривится Пашкино лицо. При этом он кричал, что невиновен, что происходит ужасная ошибка, и делал попытки вырваться. Менты его не выпускали и тактично подталкивали дубинками к зарешеченному «газику», куда Пашка лезть категорически не хотел.