— М-м-м… Для мужа.
Никакого мужа у Киры пока что не было. Но с другой стороны, что могло помешать ему в скором времени появиться? А у Киры уже и подарок для него будет готов. Как говорится, готовь сани летом. И Кира решительно кивнула:
— Да, для мужа.
Продавщица слегка поскучнела и направилась куда-то в сторону.
— Для любимого мужа, — утешила ее Кира вдогонку.
Продавщица снова повеселела и направилась уже в другую сторону.
— Какое золото предпочитаете? Белое, красное или зеленое?
— Простое желтое золото.
— Очень хорошо. Вот тут, пожалуйста! — прощебетала продавщица. — Перстни, кольца, зажимы для галстуков, запонки. А цепи и браслеты у нас в другой секции.
Кира сделала вид, что разглядывает изделия. В принципе, выбор был неплох. И цены в пределах разумного. Однако все эти изделия были, как бы сказать, невысокого качества. Обычная машинная штамповка. Может быть, с брильянтами вещи будут поинтересней?
Они оказались интересней. Но и цены тут кусались, уже не две или три тысячи за колечко. А двадцать или тридцать. Однако Кира мужественно изучила весь ассортимент товаров. Больше всего ей приглянулся перстень, где вместо камня был вставлен настоящий природный самородок. Оправа была сделана из белого золота. И ярко-желтый самородок неправильной формы контрастировал с ней.
— Очень красиво, — одобрила Кира.
— Берите, не пожалеете, — оживилась продавщица. — Уникальная вещь. Ведь второго такого кусочка самородного золота вы уже никогда и нигде не найдете.
Продавщица была права. Вот только цена на самородки была слишком высока.
— А как же вы хотели? Фирме-производителю чудом удалось получить лицензию на изготовление и продажу таких изделий. Она — единственная в городе. Выпускает изделия очень ограниченным тиражом. И вообще, все это может быть в любую минуту прикрыто.
— Почему?
— Обычно государство не одобряет никакой самодеятельности в золотопромышленной отрасли. В том числе и самородков на производстве. Ведь в промышленном производстве их состав и качество практически невозможно контролировать. У каждого самородка свой состав, который отличается от состава своего «собрата». Для каждого своей пробы не подберешь. Да и слишком дорого проверять каждый.
— Значит, в этих самородках может быть девяносто девять процентов золота, а может быть и меньше десяти?
— Ну, золотом такого низкого качества мы не торгуем. Но разброс от пятидесяти до семидесяти процентов вполне возможен.
Так, перстень с самородками пока что отложим. Кира любила четко представлять себе, что покупает. А тут полная неразбериха. И все же до чего привлекательно выглядят эти самородные кусочки золота! Правильно сказала продавщица, в каждом из них своя история. И во всех есть что-то дикое, первобытное и потому безумно сексуальное и притягательное. Такое золото носили в те времена, когда толком еще не умели его обрабатывать. И люди тогда не стеснялись своих природных инстинктов. Хотели любить, хватали первую же приглянувшуюся им самку, отбивали ее у других самцов. И ожерелье из кусочков необработанного золота позвякивало на могучей груди в такт мощным движениям торса победившего самца.
— Вам нравится?
— Очень, — выдохнула Кира.
Возможно, она все-таки купила бы приглянувшиеся ей самородки. Пусть и не перстень для будущего мужа, а серьги для самой себя, или колечко, или вон ту подвеску. Возможно. Но внезапно Кира ощутила, как ее кто-то трогает за руку.
— Не увлекайся, — многозначительно пробормотала Леся. — Помни, зачем мы сюда пришли!
— Да, — спохватилась Кира.
И, посмотрев на продавщицу, спросила:
— Скажите, а Семен Семенович на месте?
Продавщица слегка смутилась.
— Директор слегка приболел, — пробормотала она. — Сейчас его нет. Если он вам нужен, зайдите на днях.
— Приболел? Это он сам вам так сказал?
Глаза у продавщицы забегали. Врать ей не хотелось, но и правды она сказать тоже не могла. Ясно. Ей было велено молчать о том, что директор пропал. Но жажда посплетничать у каждого человека буквально в крови. До поры до времени она спит, словно вирус. Но стоит дать толчок, как эта жажда вырывается из-под контроля. И все! Пиши пропало.
— А зачем вам нужен наш Семен Семенович? — осторожно спросила продавщица, глядя на Киру с таким любопытством, что той сразу же стало ясно, вирус вот-вот может активизироваться.
— Понимаете, он обещал вон той девушке, что женится на ней. Уже и день свадьбы назначили. И вдруг взял и исчез.
Глаза продавщицы изумленно округлились.
— Вообще-то, — наклонившись к Кире, жарко зашептала она, — наш Семен Семенович давно и прочно женат.
— Ну да?! И вы знаете его жену?
— Несколько раз она появлялась у нас.
— Красивая?!
Это не удержалась от вопроса Лилька. Глаза девушки светились неугасимой ревностью. Кира только досадливо цыкнула на подружку. Нашла кого ревновать! Да этот Сеня небось при всяком удобном случае бросался на каждую юбку.
— Не знаю, я ее лично никогда не видела, — уклончиво ответила продавщица и оценивающе посмотрела на Лильку. — А вы в самом деле собирались за Семена Семеновича замуж?
— Собиралась.
— Хм…
— Собиралась, да не собралась. А теперь он и вовсе пропал.
Глаза продавщицы снова блеснули.
— Вы уже знаете? Да? Вы уже знаете, что он пропал?
— Знаем.
Продавщица сделала знак, чтобы девушки подошли к ней поближе. И, делая вид, будто бы что-то показывает им, начала рассказывать:
— Нам просто не разрешают говорить, что директор пропал. Ну, чтобы паники не было. И вообще, может быть, он вот-вот появится.
— Вы так думаете?
— Всего-то один день прошел. Ну что могло случиться? Взрослый самостоятельный человек. С чего вдруг такая суета вокруг его исчезновения? Милиция к нам в магазин приезжала. С Гулей нашей уединились у нее в кабинете и спрашивали, что да где. Куда, мол, директор делся? А она откуда знает? Семен Семенович перед ней не отчитывался.
— А кто это Гуля?
— Гуля? Это наш старший менеджер. В отсутствие директора она у нас за главную. Вообще-то ее не Гуля зовут, а Гульнара Ахматовна…
— И что ваша Гуля сказала милиции?
— Ну что она могла им сказать? Наверное, загулял где-то наш директор. Еще слишком мало времени, чтобы делать какие-то выводы. И вообще, на мой взгляд, трепыхаться нечего.
Лилька считала иначе. Но ведь это она провела почти сутки за решеткой, а не продавщица. А та продолжала болтать: