И уже через несколько минут подруги стали обладательницами фамилии, имени, отчества, а также домашнего адреса и телефона того человека, на которого была зарегистрирована песочного цвета «Мазда».
— Илюшин Алексей Владимирович, — прочитала Мариша. — Тусклая у него фамилия. Интересно, кто он такой?
Аглая пожала плечами и отправилась в ванную. Недолго поплескавшись, она выпила чашку сваренного Маришей кофе и выразила готовность ехать хоть на край света. Похмелье ее явно не мучило.
— Подожди, Инна просила ее дождаться, — произнесла Мариша, и в этот момент раздался звонок в дверь.
Решив, что это уже приехала Инна, Мариша открыла без спросу. Но на пороге стояла вовсе не Инна, а весьма пожилая женщина, одетая в длинную и к тому же еще вытянувшуюся от времени и стирок мохеровую кофту, связанную на спицах, и длинный прикрывавший ноги халат, чья выцветшая пола буквально подметала пол. Вообще, в старухе было что-то неуловимо странное. Держалась она с видом вдовствующей королевы в изгнании, окруженной жалкими плебеями.
— О! Кто вы, девушка? — вздрогнула она, увидев Маришу.
— Я — подруга Лены, — ответила Мариша. — А вы кто?
— Я-то соседка Светланы Арнольдовны, — высокомерно ответила ей женщина. — А где же она сама? Вы ее прислуга?
И женщина подозрительно и с какой-то ненавистью в глазах уставилась на Маришу. Ситуация накалялась. Но тут рядом с Маришей возникла Аглая, и лицо соседки разгладилось — Ой, Наталья Федоровна! — воскликнула Аглая. — Вы-то нам и нужны Проходите!
Уже через десять минут Наталья Федоровна, всхлипывая и вытирая глаза крохотным платочком, старательно вспоминала все, что знала о друзьях и родственниках покойной Светланы Арнольдовны. Увы, знала она совсем немного. Только то, что пасынок Светланы Арнольдовны от первого брака ее мужа жил где-то под Москвой — У него большая семья, но его адреса я не знаю, — говорила Наталья Федоровна.
— Это мы и сами знаем, — сказала Аглая. — Он Светлане Арнольдовне открытки к праздникам всегда слал.
— Так ты посмотри, может быть, найдется адрес-то, — предложила Аглае Мариша.
— Потом, — махнула рукой Аглая. — Сначала Илюшин.
Кроме того, Наталья Федоровна знала, что у ее соседки есть где-то сводная сестра.
— Если жива еще, — прибавила соседка. — Хоть она и должна быть младше Светланы Арнольдовны.
— Выпейте кофе, — предложила ей Аглая. — А заодно расскажите и про эту сестру. Откуда она появилась? Какая еще сестра?
Беседа наладилась только после десяти минут, которые пришлось потратить на то, чтобы уговорить Наталью Федоровну выпить кофе, который ей явно хотелось выпить, но по какой-то причине она не стала делать этого сразу же, предпочтя довести подруг своим ломанием почти до истерики.
— Какая сестра? — снова спросила Аглая.
— Я и сама толком ничего не знаю, — ответила Наталья Федоровна и с удовольствием принялась отхлебывать «Арабику». — Только после того, как мачеха и отец отреклись от Светланы Арнольдовны из-за того, что она сыночка после смерти мужа все же себе оставила, она с ними не общалась. А вот несколько лет назад пришло ей письмо от ее сестры, в котором та сообщала, что отец Светланы Арнольдовны скончался на девяностом году жизни. И перед смертью велел ей, Ане — своей дочери, — разыскать сестру. И сообщить о смерти отца и о том, что он ее простил. Я так поняла из письма, что Аня звала Светлану Арнольдовну навестить могилу их общего родителя. И писала, что хоть отец плохо поступил со Светланой Арнольдовной, но его всегда это угнетало, и перед своей смертью он очень хотел увидеть дочь, но не знал, где ее искать, да и откладывал это дело на потом. А умер он скоропостижно, сгорел за три дня.
Так что времени у него на розыски своей старшей дочери перед смертью совсем не было.
— Интересно получается, — пробормотала Мариша. — Отец Светланы Арнольдовны не знал, где ее искать, а вот сестра Аня быстро нашла адрес.
— Не быстро, — покачала головой Наталья Федоровна. — Аня писала, что ей пришлось потратить на поиски чуть ли не целый год. Но все же она выполнила волю умирающего отца и нашла сестру, чтобы передать ей прощение отца.
— Скажите на милость! — фыркнула Аглая. — Сам выставил из дома беременную дочь, потом отказал ей в помощи в воспитании внука, а потом еще что-то там ей прощает. Ну и лицемер!
— Какой есть, — пожала плечами Наталья Федоровна. — Отец один. Другого не дано. Вот мой отец был прекрасный человек. И вообще, мой род…
Тут она осеклась и замолчала.
— А давно это случилось? — спросила Мариша, не обратив внимания на заминку в разговоре.
— Что именно? — не поняла Наталья Федоровна.
— Ну, Аня письмо давно прислала?
— Об этом вам лучше спросить у самой Ани, — покачала головой Наталья Федоровна. — Я-то особенно не в курсе. Мне бы с моими родственниками разобраться.
И, смутившись, словно она ляпнула что-то не то или, во всяком случае, не предназначающееся для чужих ушей, она постаралась замять неловкое молчание и воскликнула:
— Аглая! А я ведь к Светлане Арнольдовне должок занесла отдать. Третьего дня брала, когда мне стеклопакет в комнате устанавливали. Соседский сынишка мячом мне окно рассадил. И еще осколком мне руку порезало. Я как раз у окна стояла. Так что выходит, он в меня целился. Ну, соседи мне на стеклопакет скинулись, чтобы я заявление в милицию на мальчишку не писала.
Но пока они деньги собирали, я на свои деньги стеклопакет вынуждена была поставить. А то холодно на улице, а я без стекла, считай. Не замерзать же! Вот и пришлось одолжить у Светланы Арнольдовны недостающую сумму. Стекла-то в этом стеклопакете дорогущие.
Почти сто долларов с меня за каждое запросили. Вот я у Светланы Арнольдовны тысчонку и заняла. Кому же мне ее теперь отдать? Лене, может быть? Ты не передашь?
Но суеверная Аглая даже отшатнулась от протянутой ей денежной купюры.
— Ни за что! — наотрез отказалась она. — Оставьте себе. Потому что Лене ваши деньги уже не пригодятся.
Убили ее.
— Ой! — схватилась за голову Наталья Федоровна. — Ой! Что же это делается? Ой! Вот горе! Неужели правда?
Вы уверены? Ее точно убили? Не ошибаетесь? Не верю!
Мариша уже хотела сказать Наталье Федоровне, что такое недоверие по меньшей мере странно, но не успела.
— Чего это у вас двери нараспашку? — раздался голос Инны, а следом и она сама появилась в кухне и с недоумением оглядела рыдающую и раскачивающуюся из стороны в сторону незнакомую женщину.
— Это еще что такое? — спросила она и добавила:
— Родственница появилась?
— Соседка, — ответила Мариша.
— А, соседка! — потеряла всякий интерес к Наталье Федоровне Инна. — Ну что? Мы едем?