И она подошла к тому же окошку. Девица уже закончила к этому времени изводить на себя косметику и теперь любовалась собой в зеркальце. Наверное, вид собственной красоты размягчил ее сердце, потому что она выслушала легенду подруг о том, что одна их подруга поручила им забрать с почты письмо от мамы, и охотно порылась среди старых писем, лежащих отдельной пачкой.

— Вот, есть вашей подруге одно письмо от Корсаковой С. А., — сказала она наконец, вытаскивая письмо. — Берите. Все равно скоро замуж выйду.

Несмотря на то что последнее замечание легкомысленной почтмейстерши отличалось некоторой загадочностью, подруги с жадностью схватили запоздалое письмо от Светланы Арнольдовны к своей внучке. Они поспешно ретировались с почты, опасаясь, как бы девица не передумала и не отобрала у них драгоценное письмо.

Глава 9

А тем временем идущее своим порядком официальное следствие наконец-то получило заключение экспертов о том, что же послужило причиной смерти Елены Кругловой — артистки питерского дельфинария. Следователь Рушников, ведущий это дело и уже успевший побывать со своими коллегами на месте убийства, взял бумаги без особого интереса. Лично он видел тело убитой, и для него не было никаких неясностей — Елена умерла вследствие полученного сильного удара по голове. Ударилась же она о ступеньку, выложенную кафельной плиткой. Острый угол не был прикрыт резиновым ковриком, поэтому удар нечем было амортизировать.

Если бы не исчезновение дельфина и не оглушенный у входа охранник, то следствие разом закрыло бы это дело, списав смерть тренерши на несчастный случай.

Но пропавший дельфин спутал все карты. И вот теперь Рушников вынужден был разыскивать человека, похитившего животное и, вероятно, убившего артистку. Листая заключение экспертизы, Рушников внезапно остановился. Что-то зацепило его взгляд. Вернувшись на несколько строчек назад, он взволнованно схватился за телефонную трубку и позвонил врачу.

— Ты уверен, что за час до смерти ей всадили дозу снотворного? — закричал он в трубку, едва их соединили.

— Не ори ты так, Серега, — болезненно простонал его приятель Арсений Фигулькин, бывший, несмотря на смешную фамилию и жуткое похмелье по понедельникам, отличным специалистом в своем деле. — Голова раскалывается. Пивка бы сейчас, а?

— Пиво я тебе организую, обещаю, хоть сегодня и не понедельник, — быстро сдался Рушников. — Только объясни мне поподробней, что там было со снотворным. Как оно попало убитой в кровь?

— Через кровь, — пробормотал Фигулькин. — Там же все написано.

— Написано твоим идиотским заумным языком! — снова не сдержался и заорал следователь. — Объясни мне по-человечески. Будь другом!

— Если ты будешь так орать, я вообще отказываюсь с тобой общаться, — сказал ему врач. — Имей же снисхождение к умирающему другу.

— Это ты-то умираешь?! — хмыкнул следователь.

— В общем, неси пиво, и поговорим, — велел ему Фигулькин. — Только возьми легкое. Мне еще работать и работать.

Выругавшись, следователь шваркнул трубку на рычаг ранее треснувшего телефона и отправился в ближайший магазин за пивом для своего страдающего жестоким похмельем друга.

— Сколько же вы вчера выпили? — с легкой завистью в голосе поинтересовался следователь у Фигулькина, когда тот одним глотком осушил банку «Невского» светлого.

— Почему вчера? — удивился врач. — У меня было целых два дня выходных. Так что начали мы еще третьего дня.

— Тогда понятно, — задумчиво протянул Рушников. — Ну как, полегчало?

— С чего тут особо полегчает? — презрительно осведомился у него врач. — Ты посмотри на меня, а потом сравни живую массу моего тела с этой жалкой емкостью!

И чтобы не искушать себя, врач скомкал жесть в руке, словно бумагу, и, не глядя, отшвырнул комочек в угол, угодив прямо в корзину для мусора. Меткость броска указывала на то, что подобный маневр врачу приходилось проделывать неоднократно. Сам врач, несмотря на вредную привычку, производил впечатление настоящего богатыря. Ростом он был метр девяносто два. А вес подходил к ста килограммам. И не жира, а самых настоящих мускулов.

— Еще пива? — поинтересовался у приятеля Рушников.

Фигулькин ненадолго задумался, потом решительно помотал головой.

— Не надо, — отказался он и поспешно добавил:

— Лучше после работы.

— Ну ты жук! — восхитился следователь. — Ладно, после работы так после работы. Что там с телом? Откуда снотворное?

— Из шприца, я так понимаю, — ответил врач, потирая подбородок. — А точней, из пистолета, которым пользуются ветеринарные врачи. Знаешь, такая штучка, стреляющая дротиками со снотворным.

— Ты уверен? — спросил у него следователь.

— Я же тебе русским языком все написал в отчете! — пожал плечами Фигулькин и, смягчившись, добавил:

— Ясное дело, уверен. Используемое в ветеринарии снотворное не продается в аптеках.

— Так что, выходит, кто-то выстрелил в жертву дротиком, она упала и, падая, случайно ударилась головой о край ступеньки? — воодушевился следователь, у которого мелькнула надежда, что смерть тренерши дельфина все же несчастный случай.

И придется искать только дельфина, наплевав на его похитителя. А найти дельфина все же чуть легче, чем человека, о котором ничего не знаешь. Но Фигулькин решительно его разочаровал.

— Нет, — ответил он. — И я тебе объясню почему.

К моменту смерти Елены снотворное уже практически перестало действовать. Не стану тебя утомлять и еще раз объяснять, почему я так решил, тем более что все мои соображения изложены в отчете. Там же приведены и данные анализов ее крови. Скажу тебе по-простому. Кто-то выстрелил в Елену, она отрубилась. Потом очухалась, попыталась встать. И вот тут то ли ноги у нее подкосились, то ли координация была нарушена, то ли кто-то ей помог, но она снова упала и ушиблась — насмерть. Лично я склоняюсь к последнему.

— Почему?

— Ну как тебе сказать, — почесал подбородок Фигулькин. — Там же в отчете я все изложил. Может быть…

Но, увидев умоляющие глаза своего приятеля, снизошел до новых объяснений.

— В общем, если даже Круглова поскользнулась на кафеле и сама грохнулась головой о ступеньку, то все равно характер падения и положение тела после падения должны были быть другими. Кроме того, под ее правой ключицей есть небольшой кровоподтек. Словно кто-то ударил ее кулаком в грудь. Думаю, что после снотворного женщина еще не совсем твердо держалась на ногах. Так что от удара она потеряла равновесие и рухнула назад.

— А сама, значит, она не могла упасть? — еще раз уточнил у врача Рушников, начинающий подозревать, что чего-то Фигулькин недоговаривает.

— Удара было два, — наконец произнес заветную фразу врач. — То есть даже три. Но первый не в счет. От него у убитой образовалась гематома на левом бедре и локте. Неприятно, но не смертельно. А вот о ступеньку она ударилась дважды. Первый раз при падении, а второй раз ее ударили еще раз, видимо, чтобы добить.