В гробовом молчании мы просидели минуты три. О чем думала Наташа — не знаю. Лично я медленно, но верно погружалась в пучину отчаяния. Но я не могла, не имела права сдаться судьбе, не сделав хоть слабой попытки спастись.
— То, что удалось тебе сегодня, затмило тебе мозги. Ты женщина и по чисто физическим показателям слабее любого мужика. У тебя не получится воевать с бандой из четверых здоровых мужиков и выиграть. Даже сегодня тебе помогал муж, согласись. Тебя просто пристукнут. Пожалей Руслана, если меня тебе не жалко.
Но Наташа не услышала моих стенаний:
— Даша, это дело касается тебя в большей степени, чем меня. И тебя в первую очередь должно было бы заинтересовать содержимое сумочки. А между тем ты и в ус не дуешь. Я притаскиваю тебе на блюдечке, может быть, разгадку того, почему эти типы прицепились именно к тебе, а тебе и не интересно, похоже. Не ожидала от тебя, — с горькой обидой закончила она.
— Наташа, Наташа, — залебезила я перед ней, — не впадай в амбиции. Поговорим спокойненько. Обойдемся без взаимных обид и обвинений. Вот слушай, мне очень, конечно, интересно, кто же меня преследует, но пойми, милиция разберется в этом лучше нас. У них работают профессионалы, крепкие ребята. У них есть оружие, техника, средства передвижения, наконец. А у нас? Голый энтузиазм, так сказать, и больше ничего.
— Я все понимаю, но если мы отдадим им этот проклятый кошелек, то они скажут нам спасибо — и до свидания. Мы будем не в курсе событий. Я отказываюсь отдавать им сумку. Если ты не со мной, я сейчас же ухожу и буду действовать на свой страх и риск. И моя смерть будет на твоей совести, так и знай.
— Подожди, я предлагаю поступить так. Отдадим им сумку только в том случае, если они согласятся поделиться с нами своими версиями, планами и ходом расследования хоть частично. Насколько я поняла, у них сейчас нет ни одной зацепки. В милиции будут прыгать от радости, что им удалось заполучить такую ценную улику, и точно согласятся немного нам порассказать, когда будет что рассказывать.
— Почему бы нам для начала не заглянуть в сумку самим? — предложила коварная Наташа. — Вдруг там лежат презервативы и шариковые ручки. Стыда не оберемся в милиции. Принесли, называется, улику. Капитан ухихикается. Да и все ржать будут.
— Не знаю, — задумалась я, — еще сотрем какие-нибудь отпечатки. Может, надеть перчатки, перед тем как лезть внутрь? Менты в фильмах всегда так поступают.
— Тащи скорей перчатки! — скомандовала Наташа, живо ухватившись за эту идею. — Есть у тебя хоть перчатки-то? У тебя самых необходимых вещей днем с огнем не найдешь.
— Есть у меня перчатки, и не одна пара. Почему бы им не быть? Вот, держи. У меня, если хочешь знать, все разложено по своим местам, только места эти знаю я одна.
Мы облачились в перчатки из тонкой кожи, оставшиеся от моей прабабушки и дивно сохранившиеся. Кажется, кожа называлась «лайка». Во всяком случае, они были на редкость изящны и плотно облегали руку. Я думаю, прабабушка в самые блистательные моменты озарений свыше не предполагала, для каких целей будут использованы правнучкой ее выходные перчатки. Но они идеально подходили для наших целей. Потом мы приступили к извлечению улик из сумки.
Первой мы достали потрепанную записную книжку в бордовом кожаном переплете, которой явно много и долго пользовались. Это было видно по тому, как замусолились углы страниц. Ее мы, по взаимному согласию, решили отложить на десерт. Она заслуживала детального и пристального исследования. Второй на свет божий появилась наполовину пустая пачка сигарет «Кэмел» с красной зажигалкой внутри. Зажигалка была самая что ни на есть простая. Таких в каждом ларьке навалом. Серьезным доказательством вины кого бы то ни было она служить не могла. Следующая вещь была уже более интересна для нас — читательский билет в залы бывшей Публичной, а ныне Российской национальной библиотеки.
— Я узнала его! — торжествующе воскликнула Наташа, едва взглянув на фотокарточку в билете. — С ним я дралась на лестнице.
Читательский билет был выдан на имя Амелина Петра Владимировича — студента 3-го курса университета культуры. Насчет того, что этот Амелин является студентом упомянутого или какого-нибудь еще университета, у меня были сильные сомнения, поскольку я сама много лет ходила в эту библиотеку по фальшивому пропуску, который утверждал, что я аспирантка, остро нуждавшаяся в литературе, хранящейся в недрах библиотеки, для написания диссертации. Хоть я и близко к аспирантуре, по крайней мере той аспирантуре, не стояла, а просто любила читать.
— Что за странный вор? Я бы еще поняла, будь он изощренным маньяком с искалеченной психикой, однако из хорошей семьи, но ведь он простой взломщик.
— Откуда ты знаешь, что он всего лишь взломщик? — гробовым голосом спросила Наташа.
— Просто хотелось так думать, — откликнулась я. — А он симпатичный на фотографии. Глаза большие и нос хорошей формы. Классической, я бы сказала. Он не похож на маньяка.
— Такие самые опасные, — умерила мой пыл Наташа.
Дальше мы извлекали всякую мелочь: проездную карточку на декабрь, а так как декабрь заканчивался через несколько дней и ожидался Новый год, я рассудила, что взломщик как-нибудь перебьется без нее оставшиеся дни, и потом вернуть ее владельцу было невозможно. Тысяч пять денег мелкими, ничем не примечательными купюрами. Все они были без единой пометки, которая могла быть сделана рукой подозреваемого. Использованный проездной железнодорожный билет во вторую зону с Финляндского вокзала. Таксофонные карточки в количестве шести штук, по виду которых было невозможно определить, уже использованы они или нет. Использованные билеты на выставки и в различные театры и кучу затертых бумажек с телефонами. Среди них попадались бумажки с памятками:
Кеша, 6 ч.
Кассета!
Купить колбасу! 19.05
Забрать пленку.
Воскр. — вых., вт.
Видимо, наш подследственный отличался рассеянностью и записывал свои дела на бумажках, чтобы не забыть о них. Был обнаружен также носовой платок из чистого шелка, ровного черного цвета, с вышитыми на уголке инициалами В.К. и затейливым узором по краю. Нитки, использованные для этой работы, были того же цвета. Платок, к моему несказанному облегчению, был чистым. Были там еще детали неизвестного механизма, возможно, часов; смятая золотая серьга, которая могла принадлежать как мужчине, так и женщине. Аудиокассета, надпись на английском языке утверждала, что на ней записан Луи Армстронг. Было похоже на то, что у моего взломщика хороший вкус. Или кассета была украдена у кого-то? Или на ней не Армстронг? Чтобы не ломать голову, мы незамедлительно поставили запись в магнитофон. Тут же из динамиков полился голос, спутать который с каким-нибудь другим было невозможно. Это и в самом деле был Армстронг, а не шифрованное послание от одного члена шайки к другому.
На этом добыча иссякла. Оставался необысканным только один малюсенький карманчик бумажника, который на деле оказался сумочкой. Наташка влезла туда двумя пальцами и медленно извлекла оттуда… Ну да, правильно Наташа предсказывала — упаковку предохраняющих от инфекций, передающихся половым путем, средств. Их было три. Самых обычных, в картонной коробочке с картинкой, изображающей девицу неглиже. Наташа брезгливо отложила их в сторону.