Пара пощечин заставила ее открыть глаза, но говорить она по-прежнему не могла.
— Что случилось? — в который раз повторила вопрос Мариша.
На этот раз Алина все же сумела выдавить из себя несколько слов, прежде чем вновь лишиться сознания.
— Зинка! Там! У вас в комнате!
И Алина снова закатила глаза и потеряла интерес к окружающему. Что же, для подруг и имеющейся у них теперь информации было достаточно, чтобы начать действовать. Оставив бесчувственную Алину лежать там, где она упала (авось не замерзнет!), подруги поспешили в гостиницу.
В свою комнату они не смогли попасть сразу.
— Ключ не поворачивается! — стонала Катька.
При этом она с силой налегла на дверь. И та внезапно отворилась.
— Тут было не заперто! — осенило Катьку.
Мариша только фыркнула. И, оттеснив подругу в сторону, первой шагнула в комнату.
— Ох! Мама моя родная! — вырвалось у нее.
Лежащая на кровати Зина выглядела ужасно. Все лицо у нее было залито кровью. Кровь была также на постельном белье, полу и стенах. И при этом окровавленная Зина стонала. Едва слышно, но все же достаточно, чтобы подруги начали суетиться.
— Раз стонет, значит, жива!
— А раз жива, ей нужен врач!
И подруги помчались вниз. Собственного врача в деревне не было. Только фельдшер, который по большей части бывал пьян. А когда трезвел, то мог зашить несложный порез или прописать слабительное, но с более серьезными травмами дела старался не иметь и сплавлял всех сложных пациентов в районную больницу.
— Это почти за тридцать километров! Не успеем!
— Я вспомнила, в монастыре есть врач! — воскликнула Мариша.
— Откуда там врач?
— Я вспомнила, женщины говорили, что он кого-то вылечил!
— Тогда беги за ним!
— А ты?
— А я останусь с Зиной! Поторопись!
Мариша опрометью вылетела из номера. Наверное, и Алина перед тем, как рухнуть без сознания, тоже собиралась бежать за врачом. Выбегая из гостиницы, Мариша с удовлетворением убедилась, что Алина уже пришла в себя. И нашла силы, чтобы добраться до обочины и сесть там на плоский валун.
— Я в монастырь! — крикнула ей на бегу Мариша. — За врачом!
К счастью, в монастыре еще никто не спал. Случившееся на монастырском погосте взволновало всю обитель. Несмотря на то что кладбище было давно заброшено, монахи восприняли его разграбление очень близко к сердцу. И то, что это гнусное деяние сотворил один из тех, кому они дали кров и пищу, особенно волновало умы.
Так что ворвавшаяся в первую попавшуюся ей на пути монастырскую келью Мариша никого не разбудила.
— Кто тут у вас врач? Тут ведь есть врач?
Девушка обвела взглядом бородатые лица. На нее смотрело семь пар глаз. Но никто не спешил встать.
— Умоляю! Скорей! Там девушку в гостинице порезали! Она истекает кровью!
Один из монахов резво подскочил. И поспешил за дверь. Вернулся он через несколько секунд вместе с невысоким белобородым старичком.
— Где девушка? — обратился старичок к Марише. — Травмы тяжелые?
— Не знаю! Она вся в крови! Доктор, я даже не уверена, что она еще жива!
Старичок кивнул и куда-то исчез. Но не успела Мариша испугаться, как он вернулся обратно с небольшой сумкой.
— Я готов. Идемте!
Несмотря на преклонные годы, старичок оказался очень шустрым. Мариша с трудом поспевала за ним. А возле гостиницы и вовсе отстала.
— Второй этаж! — едва дыша, крикнула она ему. — Там вас встретят!
Старичок пулей взлетел наверх. А Мариша поплелась за ним, клянясь самой себе, что с сегодняшнего дня начинает вести здоровый образ жизни. Никаких сигарет, никакого спиртного. Только здоровая пища, свежий воздух и праведная жизнь. И тогда, глядишь, лет через сорок она будет так же бодра и крепка, как старый доктор.
Алину Мариша обнаружила на лестнице между первым и вторым этажами. Она сидела, закрыв лицо руками, и рыдала. И когда Мариша дотронулась до ее плеча, Алина дико вскрикнула и дернулась.
— Не бойся! Это я!
— Ой! — снова заревела Алина. — Это ужасно!
— Зина?! Она умерла?
— Нет, не знаю. Наверное.
— Что это значит? — рассердилась Мариша. — Почему ты не с подругой?
— Я не могу! До смерти крови боюсь. Как вижу кровь, сразу же в обморок падаю.
— Она же твоя подруга!
— Никакая она мне не подруга. Просто знакомая!
— Все равно, ей нужна твоя помощь!
Но Алина лишь ревела и трясла головой. В конце концов Марише надоело возиться с этой дурехой. И она поспешила к Зине. Возле той уже хлопотал старичок, давая короткие указания Катьке и суетящейся рядом девушке-администратору Верочке. Всех остальных он из комнаты выставил, чтобы не мешались.
— Полотенца! Тряпки! — командовал доктор. — Несите что угодно! Лишь бы были чистые и хорошо впитывали влагу. Еще кипяченую воду и спирт.
— Спирт?
— Что угодно. Можно водку или коньяк.
Ничего такого ни у Мариши, ни у Веры, ни у Катьки в запасе не было. К счастью, Мариша вспомнила про Светкину фляжку. Она бросилась в соседнюю комнату. Тут было совершенно тихо. И сначала Мариша заподозрила, что увидит на кроватях еще два трупа. Но оказалось, что ничуть не бывало. За тишиной последовал внезапный взрыв. Маришу буквально подбросило кверху, под самый потолок.
— Г-р-рхах! Р-р-ры-а-а!
— Ой, мамочки! — вырвалось у Мариши. — Кто тут?
— Хр-а-ах! Гр-гр-р-гр!
Мариша вытерла со лба холодный пот. Она все поняла. Светка и последняя ее приятельница просто дрыхли, мертвецки пьяные. И во сне жутко храпели. Им и дела не было до суеты, которая царила за стеной и во всей гостинице. И до того, что Зина, может быть, именно в этот момент прощается с жизнью.
Засветившаяся Светкина серебряная фляжка оказалась пуста. Но зато под кроватью у Светки Мариша нашла бутылку абсента. Там еще осталось достаточно, чтобы свалить с ног десяток таких Светок. Схватив трофей, Мариша кинулась назад. Конечно, абсент — это вам не коньяк, а гораздо крепче. Сгодится ли он? Но выбирать было не из чего.
Доктор тоже привередничать не стал. Он ловко влил абсент в рот Зинке, отчего та закашлялась и едва не задохнулась. Дождавшись, когда спирт подействует, доктор стал зашивать раны на теле девушки. Подруги лишь выполняли его указания, давая воду, тряпки или инструменты, которые он принес с собой. Больше они поделать не могли ничего. И со страхом глядели на совершенно бледную Зинку, которая после выпитого абсента лежала словно покойница, не шевелясь. И даже не стонала.