— А мы сегодня были у Зины, — сказала Светка.
— И как она?
— Еще очень слаба. Говорить почти не может. Да врачи ей и не разрешают.
— Так она пришла в себя?!
— Пришла.
— Что же ты молчала?! — возмутилась Мариша. — Такая новость, а она молчит!
— Какая новость? — пожала плечами Светка. — Все равно Зина ничего не говорит.
— Завтра скажет!
Но Света была настроена пессимистично.
— К Зинке завтра ментов пустят, только что толку? Она все равно ничего не говорит о том, что с ней случилось.
И Света рассказала, как они с девушками, разбуженные сегодня ни свет ни заря Катей с Маришей, решили поехать в больницу к раненой подруге. Собравшись с духом, они осторожно выскользнули из своей комнаты. И вполне благополучно добрались до больницы. Тут их порадовали известием, что Зине стало лучше, она очнулась, но пока что к ней никого не пускают.
— А мы что, зря тащились? — фыркнула Света. — Тем более что палата у нее на первом этаже. Окно в сад выходит. Решетки на окнах стоят раздвижные, и их только на ночь закрывают.
В общем, Светка проявила расторопность и незаметно проникла в палату приятельницы через окно. Зина ее узнала и страшно обрадовалась. Но когда Света попыталась расспросить Зину о том, кто на нее напал, девушка внезапно задрожала и расплакалась.
— Ничего не помню, — твердила она слабым дрожащим голоском. — Спала себе спокойно. Вдруг жуткая боль в руке, потом в груди, потом… потом я закричала.
— И что?
— И все, — призналась Зина. — Больше ничего не было. Тот человек меня оставил.
— Так сразу?
— Нет, сразу он чертыхнулся, — напрягшись, сказала Зина.
На этом месте Мариша сама вздрогнула и перебила рассказчицу:
— И кто это был?
— Зина не знает, — покачала головой Света. — Не поняла. Голос был ей незнаком.
— Но хоть мужчина это был или женщина?
— А… Зина сказала, он. Наверное, нападавший был мужчиной?
Мариша тоже так думала. А еще она думала, что если Зина ничего не разглядела в темноте, то и убийца тоже не мог видеть лица своей жертвы. Однако голос Зины его спугнул. Так не потому ли, что он у нее был тонкий и писклявый и ни капли не похожий на голос Кати или самой Мариши?
Эта мысль заставила Маришу по-новому взглянуть на происходящие в монастыре события. Если неизвестный злодей в самом деле покушался не на Зину, а на Маришу или Катьку, то сегодняшнюю ночь они могут и не пережить. Не бывает так, чтобы им до бесконечности все везло и везло. И вместо них страдали бы другие люди.
— Катя, Кать, — прошептала Мариша, подозвав подругу к себе. — Тебе не кажется, что нам нужно попросить защиты у ФСБ?
— Ага! — с готовностью согласилась Катька. — Тебе лично кто больше понравился? Сергей или Роберт?
— Ты опять за свое! Мало тебе Евгения!
— А что Евгений? — надулась Катя. — Мы же про него уже все обсудили! Ни рыба ни мясо! Нытик и хлюпик! Вот скажи, разве он способен защитить нас с тобой от убийцы?
Надеяться на это было так нелепо, что Мариша даже рассмеялась.
— Женька? Ни за что в жизни! Он и самого себя защитить не сумеет!
— Вот и я о чем! А Роберт сможет!
— Но ты же выгораживала Евгения! Мы ради его спокойствия на подлог пошли! Мне даже страшно представить, что было бы, если бы капитан застал меня в тот момент, когда я подбрасывала перстни старика Сычева в шкаф его жены.
— Не застал же!
— Но я рисковала! Да и ты тоже!
Мариша была в гневе. Она-то рисковала своим честным именем, полагая, что Евгений дорог ее подруге. А теперь выясняется, что Катька с легкостью готова отказаться от него. И у нее уже даже новый кавалер на примете имеется. А Евгений ей больше не интересен и вообще не мил. И зачем тогда Мариша старалась ради него? Нужен он ей лично? Да сто лет не нужен!
— Знаешь что! — возмутилась Мариша. — Если тебе Евгений не нужен, то и пусть бы отправлялся за решетку.
— Так я же не знала! — оправдывалась Катя. — Я думала, что он отличная партия. Но…
— Что?
— Но это было до того, как за ним приехала жена, а я сама познакомилась с Робертом.
— А теперь ты думаешь, что это Роберт — отличная партия для тебя?
Под испытующим взглядом подруги Катька потупилась и заметно смутилась. Но Мариша настаивала. Она желала знать правду.
— Ну да! Теперь мне нравится Роберт. Он такой мужественный! И может быть нам защитой. В то время как Женька только сам нуждается в опеке.
Это была чистая правда. И Мариша не могла не согласиться, что в данный момент Роберт им был бы куда полезней, чем мямля и нытик Женька.
— Может быть, он тоже женат, — неуверенно предположила Мариша.
— Нет! Я выясняла, он холост.
— Тогда мусульманин!
— Христианин!
— Внешность у него какая-то подозрительно восточная, — продолжала сомневаться в правильности Катькиного выбора Мариша. — Может оказаться восточным деспотом.
— Его отец родом из Дагестана. А там живут и христиане тоже. И никакой он не деспот. Родился и вырос в Питере. Совершенно нормальный парень.
И Мариша сдалась. В конце концов, пусть будет Роберт. Если, конечно, Катьке удастся охмурить его. Лично самой Марише казалось, что этот Роберт твердый орешек. И простым откровенным кокетством с ним не справиться. Тут нужно искать обходные пути.
Но пока что Роберт был вместе со своими коллегами в Никольском скиту. А тащиться туда подругам было боязно. Ведь для того, чтобы попасть под защиту мужественного Роберта, им еще предстояло миновать лес, полный неизвестных опасностей.
— Нет уж, пересидим еще одну ночь в гостинице, — сказала Мариша. — Так будет безопасней. А завтра с утра пусть Роберт берет нас под свою опеку. Прилипнем к нему и не отстанем, пока не поймает убийцу.
Однако подругам удалось увидеться с Робертом даже раньше следующего утра. Он появился в гостинице, когда девушки уже успели прийти к себе, перекусить и, по-прежнему двигаясь дружной толпой, умыться и вернуться в их общее логово в целости и сохранности. Они развесили сигнализацию, вытянули жребий, кому дежурить сегодня ночью первой, и вдруг в дверь раздался стук.
— Это Роберт! — заявила Мариша, взглянув в замочную скважину. — Пустить его?
— Конечно, пустить! — воскликнула Катька. — Хотя нет, погоди! Не пускай пока!
Она торопливо схватила помаду и жирно накрасила свои и без того полные губы. Двумя торопливыми взмахами кисти нарумянила щеки и, приняв позу скромницы, распустила на своей пышной груди ночную сорочку и принялась расчесывать свои длинные волосы, томно водя по ним жесткой щеткой, так что они искрились и переливались.