— Так ты отпустишь меня? — обрадовалась Катя, но, оказалось, рано.
Борода развел руками.
— Отпустить не могу.
И он полез за пазуху. Зачем? Катя могла только догадываться. Наверное, у него там был запас яда, сваренного для Мариши, но пить который придется ей. Или новый нож взамен того, которым он порезал Зину, а потом подбросил профессору Матюшину. Мысль о том, что ее сейчас зарежут как профессора, заставила Катю живо подать голос:
— Эй, Борода! Ты не все рассказал! А как же профессор?
— Бедный профессор, — гнусно ухмыльнулся Борода. — Он прятался на мысу и решительно не понимал, что происходит.
— Да? И за что же он пострадал?
— Во-первых, он видел, как я подлил яд в ту пустую винную бутылку, которую вы выкинули.
— Так это тоже был ты?
— Конечно! — фыркнул Борода. — Или ты полагаешь, что у меня была толпа помощников?
— Нет, я просто так спросила.
— Один я был! — с гордостью сообщил Катьке Борода. — Один, а сколько всего успел!
Это было точно. Успел Борода много. Аж дух захватывало от перечня его преступлений.
— Сам по себе профессор был безобидным чудаком, — продолжал рассказывать Борода. — Я его даже немного знал.
— Откуда?
— Познакомились, пока я работал в усадьбе Сычевых. Профессор занимался историей нашего края. И в частности, очень интересовался семейством Сычевых.
— Я знаю.
— А раз знаешь, то чего спрашиваешь тогда?
— Но ты же и его убил! — воскликнула Катя. — Как ты мог? Своего старого знакомого?
— А что мне оставалось делать? Сам по себе этот чудак и мухи бы не обидел. Это верно. Но он мог, не желая мне зла, все же проболтаться о том, что я возился с вашей бутылкой.
— Так уж он и понял, что ты там делал!
— Мусорный пакет у вас очень уж приметный был, — посетовал Борода. — Красный, да еще с узорами из этих идиотских розочек. Профессор его точно запомнил. Так что могли возникнуть осложнения. Вот я его и устранил.
Катька поежилась. Страшно представить, от каких ничтожных мелочей зависит порой жизнь человеческая. Подумать только, купили бы они с Маришей менее приметный мешок, и, глядишь, профессор остался бы жив. Выходит, пострадал человек из-за паршивых розочек на полиэтиленовом пакете. Вот уж воистину суета сует вокруг.
— К тому же профессор тоже знал про сокровище Сычевых, — как ни в чем не бывало продолжал рассказывать Борода. — Знал, как и художник.
— Ну да, конечно, знал. Это профессор и рассказал Сухоручко про Сычевых и их пропавшее сокровище.
— Знаю. Кстати, и профессор тут возле монастыря оказался не случайно.
— Нет?
— Он узнал, что Сухоручко раскопал могилу Сычева.
— Узнал? А откуда узнал?
— Ему позвонил сам художник.
— Ты это точно знаешь? — насторожилась Катя.
— Знаю.
— А зачем позвонил?
— Хотел, чтобы профессор купил у него Библию, крест и перстни Сычева. Один из них был даже с печаткой.
— Верно, — прошептала Катя. — Был такой перстень среди вещей Сычева.
— Вот! Я всегда правду говорю! — обрадовался Борода и снова начал хвастаться: — Я не то что другие. Я не болтун! Если не знаю, то лучше промолчу. Но уж когда точно знаю, то молчать не стану.
— Значит, Матюшин сбежал от монахинь, чтобы встретиться с Сухоручко? — не слушая его бахвальства, прошептала Катя. — И чтобы купить у него вещи из могилы Сычева?
— Да.
— И никому другому Сухоручко эти раритеты не предлагал?
— К чему? Профессор так загорелся этой идеей, что дал бы за них любую назначенную цену. Он мне сам так сказал!
— Сказал?
— Ага. Переживал очень, что Сухоручко убили. И вещи из могилы Сычева теперь снова пропали.
— Хм, хм, — закашлялась Катя.
Вот оно что! Никаким своим бывшим подельникам бандитам Сухоручко не звонил. Не такой он был, оказывается, дурак. Позвонил только безобидному чудаку профессору, крайне далекому от мира криминала. Но профессор тоже хорош! Сухоручко один раз уже подставил его, натравил на профессора бандитов, подмочил ему репутацию. А профессору и горя мало! Едва подвернулся случай, он тут же примчался на зов преступника. И был готов купить у него все поднятые из могилы вещи.
Хотя, возможно, профессор надеялся сторговаться с Сухоручко. Наверное, об этом он и говорил, когда бормотал, что теперь Сухоручко с ним расплатится.
Минуточку! Но если Сухоручко своим бывшим подельникам не звонил, а позвонил исключительно профессору Матюшину, то откуда же тогда в ФСБ узнали о том, где он находится? Ох, не иначе присматривали они за профессором. И, наверное, за всеми, к кому мог обратиться за помощью Сухоручко. Нет, тоже не получается. Ведь профессор живым Сухоручко уже не застал. Или все-таки застал?
— Профессор потому обратно к монахиням и не вернулся, — говорил тем временем Борода. — Все бродил по округе. Надеялся, что наткнется на след поднятых художником из могилы ценностей. Ха-ха!
— По какому поводу веселье? — кисло осведомилась Катя.
— Мог бы у меня спросить! Я бы ему такие раритеты продал, пальчики бы облизал!
— Выходит, с Сухоручко профессор не сторговался?
— Поговорили они с Сухоручко, да только художник не дурак был. И вещи из могилки он профессору только в обмен на живые деньги соглашался передать.
— Ну и…?
— Что «ну и»? А денег-то при себе у профессора не было. Откуда у него деньги в психушке? Ему у жены деньги просить было нужно. Или в Питер за ними ехать, со счета в банке снимать. Тут он нищий был.
Сразу у профессора с Сухоручко столковаться не получилось, а потом тот, к огромному разочарованию профессора, отравился и умер, унеся с собой, как думал профессор, тайну похищенных из могилы вещей. Профессор, рыская по округе в поисках ценностей, о которых сообщил ему Сухоручко, несколько раз сталкивался с Бородой. И всякий раз здорово нервировал последнего. Борода опасался, что рано или поздно милиция сцапает полоумного профессора. И, каясь, тот ненароком выдаст и его, Бороду. Так что мешкать было нельзя.
К тому же при последней их встрече Матюшин начал вести такие странные разговоры о сокровищах, погибшем Сухоручко и о Бороде, что тот испугался. И решил, что профессор додумался, кто же отправил на тот свет художника.
«Параноик! — подумала про Бороду Катя. — Причем конченый!»
Как бы там ни было, Борода решил, что дальше так продолжаться не может. И профессор стал его очередной жертвой. Все сошло очень гладко. Чтобы подобраться к профессору, Бороде даже особых усилий прикладывать не понадобилось. Профессор сам подпустил к себе своего убийцу. И даже доверчиво отвернулся, чтобы Бороде было удобнее его убивать.