Хоть что-то продуктивное подруги из этой речи почерпнули. Тупой капитан, оказывается, знал чету Зайчиков. И, похоже, очень близко, раз позволял себе такую подробную критику в адрес их быта. А раз так, подруги готовы были слушать его бред, пока капитан сам не угомонится. Но тот продолжал бухтеть.
С трудом подругам удалось вклиниться в план заговора против генерала Хомутова, который капитан неуклюже строил перед ними. И объяснить капитану, что ищут они не самого Зайчика, пускай скользкого типа, а его жену. И не просто так, а по причине убийства ее брата.
— Значит, вы из милиции? — тут же осведомился капитан. — Документы, пожалуйста!
— Нет у нас подходящих документов. И не из милиции мы.
— А откуда?
Похоже, капитан не понимал, как это можно расследовать преступление и не получать за это ни денег, ни повышения, ни даже продуктовой компенсации.
Но в конце концов обаяние подруг сделало свое дело. И видя, что капитан уже не выглядит таким строгим и неприступным, подруги изложили ему все историю. Разумеется, в сжатом виде. И без личных комментариев. Но и так у бедняги голова просто опухла от обилия необычной информации.
— Так генерала вы взрывать не будете? — настойчиво интересовался он у подруг.
Этот вопрос был задан им то ли в десятый, то ли в двадцатый раз.
Помня, что общаясь с идиотами, самое главное сохранять спокойствие и доброжелательность, Мариша с той же настойчивостью уверяла, что к генералу они с подругой никаких отрицательных чувств не испытывают. И если бы все зависело от них, генерал дожил бы до ста лет.
— Нам бы только адрес этого Зайчика, — закончила она и умоляюще посмотрела на капитана.
— Или его жены, — добавила Инна.
— А я не знаю.
И капитан выразительно развел руками в разные стороны и даже голову склонил набок. Мол, и рад бы помочь, а нечем.
— Как же так? Вы же служили вместе!
— Служили, но не дружили.
— Но все равно общались.
— Это еще не повод, чтобы Петька мне свой адрес новый оставил. Ходить нам друг к другу в гости не для чего.
— А кому оставил? Кто с ним тесней всего общался?
Капитан задумался. Подруги уже решили, что он заснул. Но нет, прошло минут пять, и капитан ожил.
— А спрошу-ка я у Балабанова, — решился он наконец. — Вроде бы он в дружбанах у Зайчика ходил. Может, и знает чего.
И сняв телефонную трубку, набрал несколько цифр. Неизвестный подругам Балабанов оказался тем еще жуком. И узнав, что у капитана на аэродроме оказались две симпатичные девушки, давать новый адрес своего приятеля по телефону отказывался наотрез.
— Встретиться лично хочет, — прикрыв рукой трубку, произнес капитан.
— Какое встретиться? Времени нет! Судьба человека решается!
— Я ему все сказал, он познакомиться хочет.
— Какое еще знакомство? Некогда нам шуры-муры разводить. Там, может быть, убийца всю семью родных жены Зайчика режет, головы им рубит.
— Ага, — кивнула Инна. — Или еще чего новенького придумал. Пострашней.
— Да этому Балабанову плевать. Жутко гнусный тип. Еще похлеще вашего Зайчика будет.
И видя, что подруги колеблются, не зная, как поступить, капитан добавил:
— Вы не беспокойтесь. Посидим полчасика, выспросим у Балабанова новый адрес Зайчиков, и все. Понимаете, натура у него такая. Если не уважить, ни за что сам навстречу не пойдет.
— И долго его ждать?
— Да нет! Идти ему тут три шага.
— Ладно, — вздохнула Мариша. — Раз иначе никак, пусть идет.
Балабанов явился через пятнадцать минут. Но зато с бутылкой водки и букетом пыльной придорожной ромашки, который он торжественно разделил на две чахлые половинки. Их он, галантно шаркнув ножкой, вручил каждой из подруг. При этом едва не упал. И едва не выронил бутылку из кармана.
— Слушай, друг, да ты пьян совсем! — брезгливо заявил капитан. — Разве это дело? Тут же военный объект! Как не стыдно!
— А вы, товарищ капитан, завидуйте молча!
Голос у Балабанова оказался тоненький, писклявый. Его манеры показались бы подругам отвратительными, если бы не были столь комичны. В Балабанове пропадал великий комик. Можно сказать, он разбазаривал свой талант понапрасну.
— Выпьем! — тут же предложил он, извлекая из нагрудного кармана стопку пластиковых одноразовых стаканчиков. — Капитан Шура, вы с нами?
— Балабанов, ты допрыгаешься! — предостерег его капитан. — Ты — паяц! Увидит тебя начальство, мигом выговор схлопочешь.
— А мне все равно! На гражданке меня куда угодно возьмут. Меня и Петька Зайчик обещал к себе взять. Он ушел и доволен. А ты, говорит, тут только штаны просиживаешь да язву с этими казенными харчами наживаешь.
Капитан подмигнул подругам. Но они уже и сами поняли, что надо ковать железо пока горячо.
— И куда же это он тебя возьмет? Сам небось делать ничего не умеет!
— Много ты понимаешь. Его Римка пристроила. Она теперь знаешь какой человек? Ого-го! В заграницу на гастроли ездит чуть ли не каждый месяц. И знакомых у нее, поклонников по-ихнему, по-театральному, теперь пруд пруди.
— У Примы?
— У нее самой.
И булькнув водкой, неожиданно задумчиво и совсем нормальным голосом прибавил:
— И что тут удивительного? Баба она из себя видная. А уж как завоет в полный голос, так прямо жуть от восторга продирает!
И увидев, что капитан — знакомый подруг что-то собирается сказать, заявил:
— А ты не знаешь, так и молчи. Не слышал ни разу, как Римка поет, так и не критикуй! Не позорься!
Мариша оживилась.
— А вы, значит, слышали, как она поет?
— Ясен перец, слышал! Причем, — Балабанов поднял указательный палец и многозначительно покачал им, — причем много раз.
— И где же она поет?
— Как это где? Везде поет! На концерте!
— А в каком театре вы ее слышали?
Балабанов вроде бы растерялся.
— В театре? Нет, в театры я не ходок. И Римка там не бывает. Чего ей в театрах-то делать?
— Минуточку! Вы же сказали, что она поет!
— Ну!
— Разве не в театре?
— Не-е-ет! — весело рассмеялся недоразумению Балабанов. — Она на эстраде поет. Да вы что, не видели? Весь город ее афишами обклеен.
Подруги изумились. Вроде бы часто по городу мотаются. И на афиши нет-нет да и посмотрят.
— И не видели мы такой певицы Примы Зайчик!
— Точно не видели!