— Встань за дверью, — приказала она Наташе. — Если кто подойдет, дай мне знак.
Чайник вскипел быстро. Инна поднесла к его носику конверт и принялась водить им над струей пара.
Через несколько минут клей размяк от горячего пара.
И конверт можно было легко вскрыть.
— Вот так, — удовлетворенно сказала Инна, доставая листок бумаги. — О, нет! — расстроенно воскликнула она.
— Что там? — спросила Наташа.
— Письмо написано не по-русски, — жалобно протянула Инна. — Этого следовало ожидать. Я же обратила внимание, что и адрес написан на латышском.
— Дай мне, — распорядилась Наташа. — Я кое-что понимаю. А что не пойму, так переведем со словарем.
У меня есть. Мне дедушка купил сразу несколько штук.
И сестры прокрались теперь уже в комнату Наташи. Инна сюда еще не заглядывала. А между тем у Наташи было очень славно. На полу лежал веселенький ковер. На стенах висели различные плакаты с рок-кумирами и огромная карта Европы. Еще в комнате стояла деревянная кровать под пологом. На стенах висело несколько светлых полочек с книгами. И повсюду все было заставлено и просто завалено хорошенькими безделушками и мягкими игрушками.
Наташа быстро подошла к письменному столу и вытащила огромный латышско-русский словарь. Положив перед собой письмо, Наташа углубилась в перевод, время от времени роясь в словаре в поисках нужного слова. Дело у нее шло быстро. К словарю она обращалась не так уж и часто. Уже через пятнадцать минут она выпрямилась и сказала:
— Вот, почти все перевела. Только в конце загвоздка. Ты мне не поможешь?
— Как? — удивилась Инна. — Я же не знаю языка.
— Ты не посмотришь, что тут написано? Какая буква? А или О?
— А это имеет принципиальное значение? — спросила Инна.
— Огромное, — заверила ее Наташа.
Инна взяла в руки листок бумаги и вгляделась в неровные строчки, написанные дрожащим почерком, как если бы человек очень спешил или волновался.
К тому же листок был испачкан чем-то сладким. Должно быть, это был сироп или что-то в этом духе.
— По-моему, это А, — сказала Инна.
— Угу, — сказала Наташа и снова уткнулась в словарь. — Ну, слушай.
"Здравствуй, дорогой мой Эдди! — начала она читать. — Я страшно по тебе соскучился. Это нехорошо, что ты оставил своего самого близкого и дорогого друга на праздники одного. Но не думай, что я буду скучать и лить слезы. Напротив, я собираюсь весело встретить этот Новый год. А вот про тебя мне известно точно, что у тебя не будет повода для веселья ни в Новый год, ни после него. И не думай, что я не понял, что к чему, когда ты бросил меня накануне такой даты. Но учти, этот парень не доведет тебя до добра.
И разве у тебя совсем нет гордости? Он предпочел оставить тебя ради призрачной выгоды. Он тебя предал.
А ты все не можешь выбросить его из головы Глупо.
Мой тебе совет. Плюнь на эту каракатицу и забудь его, как дурной сон. Возвращайся к тем, кто действительно тебя любит. Пока еще не поздно. Твой Роберт".
— И что мы выяснили? — спросила Инна. — Что у Эдгара была несчастная любовь и он ищет забвения?
Ну и что? В этом нет ничего преступного.
— Да, промашка вышла, — признала Наташа. — Сможешь конверт склеить снова?
— Могу, — кивнула Инна. — Только дай клей.
— Вон там в баночке, — сказала Наташа.
Инна потянулась к нужной баночке и случайно задела рукой стопку книг. Они рассыпались по столу.
Под ними оказалась пачка фотографий. На них была изображена какая-то обнаженная девушка в компании разнузданных молодых людей в кожаном нижнем белье и с плетками. И прежде, чем Наташа успела ей помешать, Инна поднесла к глазам одну из фотографий.
— Что это? — страшно шокированная, спросила она. — Наташа, это ведь ты? Как это понимать? Она подняла взгляд на сестру. На Наташу жалко было смотреть. Она выглядела словно провинившийся ребенок.
— Инна, — дрожащим голосом сказала она. — Послушай, Инна..
— Что «Инна»? — страшным голосом спросила Инна. — Ты вконец рехнулась? Как это называется?
Это то, чему тебя учат в твоей школе моделей? И дед знает об этом безобразии?
— Нет! — перепугалась Наташа. — Конечно, нет.
Он бы сразу забрал меня из той школы. Ему же не объяснишь, что это всего лишь форма искусства. И потом, за эти фотографии отлично заплатили. И я не делала ничего дурного. Просто фотографировалась, и все. А мне всегда нужны деньги. Знаешь, тут почти как в Европе. Столько разных классных местечек, куда можно пойти с друзьями. Были бы деньги. Но деду это не объяснишь. Он считает, что я маленькая девочка.
И относится ко мне соответственно. И финансирует не слишком щедро.
— Форма искусства, говоришь? — переспросила Инна. — Ты точно не в своем уме. Это постыдно.
А для такой семьи, как твоя нынешняя, это уж совершенно точно — недопустимо. Они тут все такие преуспевающие. Да знай они, они были бы в шоке. Думаю, что ты недолго бы тут продержалась. Спрячь их понадежней.
— Чего уж теперь! — сказала Наташа. — Они будут опубликованы сразу же после Нового года. В журнале мод. В отделе рекламы нижнего белья. Так мне сказали.
— О! — только и смогла выдохнуть из себя Инна. — За что мне такое наказание! Дед отправит тебя в закрытую специальную школу. Помяни мое слово! И это еще самое лучшее, на что ты можешь рассчитывать.
Остальные же будут только рады отделаться от соперницы. Им же больше после смерти Роланда достанется.
— Дед будет недоволен, — подтвердила Наташа. — Но он ведь может и не узнать. А если и узнает, так он отходчивый. Покричит, я поплачу, и все уладится.
Я тебе точно говорю. Не принимай так близко к сердцу. Иди спать, все равно уже ничего не исправишь.
Инна еще раз вздохнула и направилась к двери.
— Знаешь, я скажу тебе страшную тайну, — запыхавшись, догнала ее Наташа. — Только смотри, не проговорись. Дед уже давно написал новое завещание, в котором упомянул и меня. Он просто водит остальных за нос. Ему нравится видеть свою власть над ними. Он вообще манипулятор. И если бы дед умер в ближайшее время, то мне досталось бы столько денег, что уж не было бы нужды сниматься в разных грязных рекламках. Я бы сама могла открыть свой собственный журнал или модельное агентство.
— Не смогла бы, — машинально сказала Инна. — Ты еще несовершеннолетняя. Так что нечего и мечтать. А ты знаешь, в чем смысл нового завещания? Ты его видела?
— Нет, просто дедушка мне сказал, что он его написал. И теперь, если с ним что-нибудь случится, я все равно ни в чем не буду нуждаться.