— Анне говорит, что она нам ее сейчас покажет. Это была метрика одной женщины. Анне сделала копию, а саму метрику не успела убрать обратно в архив. Так что она у нее на столе лежит в ее рабочем кабинете.
Мы туда сейчас и идем.
Сестры протопали за Анне обратно к архиву. Сторож их узнал и приветливо заулыбался еще издали.
— Ко es redsu! — воскликнул он. — Кого я вижу!
Анне, они тебя все-таки нашли?
— Laimigu Jaungadu! — поздравила Анне старика с Новым годом.
Затем все трое прошли внутрь. Дверь в свой кабинет Анне отперла своим ключом. Вообще простота нравов умиляла. Сторож впускает двух незнакомок во вверенный ему объект. А ведь тут хранятся важные документы. Двери отпираются простыми ключами, сигнализации и в помине нет.
— Вот она! — сказала Анне, немного порывшись у себя в столе. — Вот эта справка.
Инна жадно схватила бумагу в руки.
— Думаете, Арвида убили из-за нее? — спросила Анне. — Если так, то я буду рада отдать ее вам, чтобы вы могли найти убийцу.
— Да, — внезапно охрипшим голосом сказала Инна. — Мы были бы рады взять метрику. А это возможно? У вас не будет неприятностей?
— Архив для того и существует, чтобы люди могли получать копии своих утраченных по каким-то причинам документов, — сказала Анне. — Пойдемте, я включу ксерокс. Сделаем копию. И я вам ее заверю.
Она ловко включила огромный ксерокс, сделала копию, поставила печать и написала несколько слов.
Потом поставила еще одну печать и роспись.
— Вот, у Арвида была точно такая же, — сказала Анне, вручая сестрам драгоценную бумагу.
Сестры попрощались с милой Анне и выбежали на улицу.
— Ну что там?! — нетерпеливо подпрыгивая на ходу, приставала Наташа к сестре. — Дай посмотреть!
Ну дай!
— Сейчас сядем в машину, тогда и дам, — отбивалась Инна.
— Боишься, что Анне одумается, догонит и отнимет? — усмехнулась Наташа.
Инна лишь плечами пожала. Она и сама не знала, чего боится. Но ей казалось, что такая простая мысль, как посетить архив, могла прийти в голову не им одним. Так что в любую минуту тут могли появиться соискатели. А встречаться с полицией и выслушивать очередную нотацию от инспектора Инне совсем не хотелось. Лишь выехав из Мадоны, Инна немного успокоилась.
— Вот смотри, — сказала она Наташе, протягивая ксерокопию.
Наташа внимательно прочитала бумагу, потом еще раз. И затем переменилась в лице.
— Но это же… — поражение прошептала она.
— Вот и я не сразу поняла, — сказала Инна. — А когда до меня дошло, мне прямо плохо стало. Оказывается, она его дочь.
В графе родители на месте фамилии отца Ингриды стояло имя Роланд Владимирович Лиепиньш. Именно эту фамилию своей жены и взял Наташин дедушка.
Он здраво рассудил, что раз живет в Латвии, говорит на латышском и дети его наполовину латыши, то уж взять фамилию жены-латышки ему сам бог велел. Что он и сделал, сразу же решив половину своих проблем.
— Да, — протянула Инна, — дела. Ингрида — дочь Роланда Владимировича. А Алексей, выходит, ее брат.
Она вышла замуж за своего брата. Вот о чем говорила Сильви, намекая на постыдную тайну, которую скрывает Ингрида.
— Ну и что такого! — удивилась Наташа. — Вон в древности женились не только на сводных сестрах, а и на собственных дочерях.
— Так то в древности, — не согласилась с ней Инна. — В древности и людей в жертву приносили.
Нравы с тех пор несколько изменились. Теперь такой брак будет считаться постыдным. А дети от этого брака — выродками.
— Другими словами, если бы стало известно, что мать Вилли и Яна на самом деле сестра их отца, то…
— То перед ними закрылись бы двери всех приличных домов в Риге, — сказала Инна. — Это уж самое меньшее из всех зол, что с ними случилось бы. Ну и, само собой, репутация семьи погибла бы навсегда.
— Но не убивать же из-за этого, — сказала Наташа. — Подумаешь, репутация.
— Это для тебя репутация — чепуха, потому что тебе терять нечего, — сказала Инна. — А Ингрида рассуждает иначе. И она по-своему права. На нее все стали бы указывать пальцами. Ей любой ценой нужно было не допустить, чтобы тайна ее рождения стала кому-либо известна.
— Но почему? — продолжала настаивать Наташа. — Уж Роланду Владимировичу-то она могла бы открыться. Ведь он ее отец.
— Это мы лучше узнаем у самой Ингриды, — сказала Инна. — Думаю, что, увидев у нас в руках эту бумажку, Ингрида станет полюбезней с нами.
Увы, сестрам не повезло. Дома Ингриду они не застали. Она явилась лишь к вечеру, очень усталая и какая-то помятая. Не объясняя, где она была весь день, Ингрида поднялась к себе. Ее малость пошатывало.
Чтобы подняться по лестнице, ей приходилось крепко держаться за перила. Все удивленно переглянулись.
Не оставалось никакого сомнения — Ингрида была пьяна.
Сестры переглянулись и поднялись следом за Ингридой. Их приветствовал громкий храп. Ингрида, не раздеваясь, улеглась на постель поверх одеяла. И теперь спала, счастливо улыбаясь во сне. И это несмотря на то что была пьяна в стельку.
— Она выглядит страшно довольной, — сказала Наташа. — Не будем ее будить?
— Нет, все равно в таком состоянии из нее собеседник никакой, — согласилась Инна. — Завтра поговорим. Никуда она от нас до утра не денется.
Ни Сильви, ни Эдгар не появились и в этот день.
По телевизору по-прежнему передавали, что розыск Сильви активно ведется, но пока никаких следов. Про Эдгара телевидение не упоминало. Зато передали, что из своей поездки вернулся отец Сильви. И тоже подключился к розыску дочери. Он сделал заявление по телевизору, сказав, что заплатит любые деньги, если похитители вернут его дочь в целости и сохранности.
Но похитители молчали, что было странно и немного жутко. Зачем похищать человека, если не ради выкупа?
— Конечно, тут месть, — сказала Стаей.
И все поежились. Слова Стаей не утешали.
— Я должен ехать к нему, — сорвался с места Дюша, как только господин Яунайс прекратил вещать с экрана. — Мой долг — быть рядом с ним. Ведь я жених Сильви.
— Куда ты среди ночи помчишься? — возмутилась Ида. — Ты с ума сошел. Если бы отец Сильви нуждался в тебе, он сам тебе позвонил бы.
— Он не знает нашего номера, — сказал Дюша. — Я поеду.
— Я целиком согласен с твоей матерью, — внезапно произнес Алексей. — Тебе лучше поехать завтра.
— Но дядя!..
— Сегодня отец Сильви расстроен, устал с дороги, и твое появление может его раздосадовать. И в любом случае неприлично врываться в дом среди ночи. А будет уже ночь, когда ты приедешь к отцу своей невесты, — строго сказал Алексей.