— Так они и будут слушать, — фыркнула Кира. — Очень им это интересно!
Но ее сомнения оказались напрасными. Вадим с Колей охотно слушали Киру. Можно сказать, раскрыв рты, внимали. И если загадочное, похожее на ритуальное, убийство Кашина не вызвало у них большого интереса, то о деталях убийства работающей в санатории девушки они расспрашивали снова и снова, чем, признаться, порядком удивили Киру. Лично она, если бы ей довелось выбирать, скорей стала бы слушать о первых двух жертвах, ведь обоих убили в лесу при загадочных обстоятельствах.
И в очередной раз Кира подумала, что ни черта она не разбирается в мужчинах. Вот и эти двое отошли в сторонку под тем предлогом, что курят и дым может обеспокоить Киру. А сами шушукаются о чем-то между собой уже целых десять минут. И не обращают на нее ровным счетом ни малейшего внимания. И чего она в таком случае с ними возится? Давно бы могла пойти есть шашлык вместе с Олегом и Димой.
К счастью, в этот момент появилась Леся. И Кира смогла осуществить свое желание. Впрочем, до площадки с готовящимися на ней шашлыками она так и не добралась. Хотя ветерок уже доносил до ее ноздрей умопомрачительно вкусный запах дыма и жарящегося на огне мяса, подтверждая, что она находится на верном пути. Но как раз в ту минуту, когда Кира уже готовилась выйти на площадку, ее внимание привлекли к себе две фигуры, мелькнувшие в свете фонаря и вновь скрывшиеся в тени. Однако того мгновения, когда они были освещены, Кире хватило, чтобы узнать обоих.
— Вот это да! — тихо ахнула себе под нос Кира. — Да это же наш сраженный горем утраты жених Толик. А с ним какая-то женщина. И я эту женщину уже видела у нас в санатории. Она тут работает.
И, помолчав, Кира спросила у самой себя, так как больше никого подходящего под рукой не нашлось:
— Мне очень интересно знать, с кем это он так быстро утешился после смерти своей невесты? Может быть, с той самой особой, у которой его в свое время отбила несчастная Галина?
И Кира, наплевав на готовящийся шашлык и безуспешно дожидавшихся ее появления Диму с Олегом, шмыгнула следом за явно не стремящейся попасться кому-либо на глаза подозрительной парочкой.
Кира в своих подозрениях оказалась права на все сто процентов. Толик был именно с той девицей, о ком она и подумала.
— Алёна, ты не представляешь, какой груз у меня с плеч свалился, когда я узнал, что она мертва! — услышала она голос Толика и буквально забурлила от гнева.
Видали гуся! Невеста еще, можно сказать, не успела остыть, а он уже радуется. Груз у него, видите ли, с плеч свалился. Надорвался, бедненький.
Парочка тем временем устроилась на одной из тех многочисленных лавочек, которые были в изобилии разбросаны по всей немаленькой территории их санатория. Подразумевалось, что на этих лавочках отдыхающие могли сидеть и вдоволь наслаждаться каким-нибудь живописным видом, цветочной клумбой, журчащим ручейком или просто греться на солнышке или любоваться звездами.
Но Толик со своей подругой не собирались любоваться звездами. У них были дела поважней.
— Не очень-то хорошо так говорить, — произнес глубокий приятный женский голос. — Хотя Галина тебе нервы и потрепала, но теперь она мертва. А о мертвых либо ничего, либо только хорошее.
— Да пошла она! — с неожиданной злобой воскликнул Толик. — Это же пиявка какая-то была! И главное, не пойму теперь, чем она меня только держала?! Вроде бы и не хочу с ней быть, с тобой уже помирился, а глядь, опять она возле меня крутится. И все время ей что-то нужно было. Ты вот совсем не такая, Алёнушка.
— Да, — согласилась с ним женщина. — Я не такая. Это ты верно заметил. И мы с тобой будем очень и очень счастливы.
Кире показалось, что в голосе Алёны, похоже, так звали ту самую соперницу Галины, о которой судачили медсестры в санатории, промелькнула нотка плохо скрываемого торжества. Да и сама Кира могла бы торжествовать, она услышала достаточно, но здравый смысл подсказал ей, что удаляться еще рано. Надо было остаться и дослушать разговор двух заговорщиков до конца.
— И ты меня простишь? — с живостью спросил у Алёны Толик. — Ты ведь все понимаешь? Я как дурак был, когда с Галькой связался!
— Понимаю, — подтвердила Алёна. — Не волнуйся, миленький. Я тебя люблю по-прежнему. А ты меня?
— И я! — сдавленным голосом произнес Толик. — Иди ко мне!
Затем послышались звуки продолжительных поцелуев. Целовались на лавочке так долго и страстно, что Кира уже начала думать, что больше ничего полезного тут не услышит. Но, видимо, Алёна с непривычки притомилась быстрей, чем ее кавалер. И потому, с трудом отдышавшись после очередной серии поцелуев, произнесла:
— А теперь скажи мне одну вещь, Толик. Это ведь ты сделал?
Возникло продолжительное молчание, во время которого слышалось только тихое сопение Толика.
— Что сделал? — наконец произнес он.
— Убил Галину, — разъяснила ему суть вопроса Алёна. — Это ты ее убил?
Толик сосредоточенно посопел еще немного.
— Ты что это придумала? — раздался наконец его внезапно осипший голос. — Совсем с ума сошла? А может быть, это ты сделала?
— Зачем? — казалось, удивилась Алёна.
— А чтобы меня вернуть! — запальчиво воскликнул Толик.
— Все-таки дурак ты, Толик! — постановила Алёна тоном медика, привыкшего выносить пациентам диагнозы. — И дураком помрешь. Да чтобы я ради тебя стала так глупо подставляться? Ни за что! У меня и алиби есть. Между прочим, менты меня первую трясти начали. И алиби мое тщательно проверили.
— Алиби, говоришь? — задумчиво повторил Толик. — Ну да, ты у нас баба умная. Тебе алиби сварганить, что мне плюнуть.
— Не убивала я Галину, — произнесла Алёна. — Сам знаешь, какие у нас дела творятся. Тут и без меня желающих…
Она осеклась на самом интересном месте! А Кира уже настроила свои уши вроде локатора, чтобы не пропустить ни словечка, ни звука. И вот на тебе! Молчит. Ну не зараза ли?
— В общем, плохи твои дела, Толик, — заключила в конце концов Алёна. — Если Галину убили из-за того, что она узнала что-то такое, чего ей по ее статусу знать не полагалось, то и тебе может не поздоровиться.
— Да чего я? — струхнул Толик. — Чего сразу на меня?
— А то, — весомо произнесла его подруга. — То, что ты для Галины последнее время был самым близким человеком.
— Ничего подобного! — запротестовал Толик. — Если хочешь знать, она только о шмотках и своих цацках говорить могла. Больше ни о чем и не разговаривали. Да и вообще не разговаривали. Я все больше молчал и даже не слушал. Потому что надоела мне ее пустая болтовня. Вот ты совсем другое дело, Алёна. Ты женщина умная. А Галька что? Так — пустышка была. Не говорили мы с ней ни о чем серьезном.