— Ой! — вздрогнула Эстель, когда дверцы открылись и она увидела двух девиц, хладнокровно, но с нехорошим блеском в глазах поджидающих свою добычу. — Привет! Вы меня напугали!
Ни слова не говоря, подруги подхватили ее с двух сторон и буквально поволокли в свой номер.
— Куда вы меня тащите? — пыталась отбиться от них Эстель. — Что вам от меня надо? В чем дело?
— Хотим, чтобы ты, милочка, наведалась к нам в гости, — сообщила ей Кира. — Причем одна!
И, впихнув в свой номер девушку, она пропустила вперед Лесю, вошла сама и захлопнула за собой дверь, отрезая Эстель всякий путь к бегству.
— Что вам нужно? — повторила свой вопрос ошарашенная всем произошедшим Эстель.
Свой пластиковый пакет, с которым она возвращалась с процедур, она уронила. И из него выпало пушистое полотенце персикового цвета. И косметичка.
— Что? Красоту не забываем наводить? — злобно спросила у нее Кира, поднимая и засовывая обратно в мешок выпавшие вещи. — А нам даже просто на процедуры сходить некогда!
— Но при чем тут я? — растерялась Эстель.
— А при том! При том, что ваша компания вот уже у нас где сидит! — показала Кира себе на горло. — Просто не продохнуть! Все тайны какие-то. Переглядываетесь! Шушукаетесь! Шмыгаете взад и вперед.
— То в друзья набиваетесь, то знать нас не хотите, — добавила Леся. — А теперь новая история — в вежливость играть надумали.
— К-какиё игры? — от удивления Эстель начала заикаться. — В чем дело? Мы ничего такого…
— Что вы там делаете на третьем этаже водолечебницы? — в лоб задала ей вопрос Леся. — Ведь из-за этого же весь сыр-бор. Что? Вы там тоже лечитесь?
— Да, — с вызовом кивнула головой Эстель, в глазах которой уже сверкали слезы. — Верней, мой муж лечится. А я ему помогаю!
— Помогаешь! — фыркнула Кира. — Ты что, врач?
— Не-е, — помотала головой Эстель, которая уже самозабвенно рыдала.
И когда успела? Только что нормально разговаривала, и вдруг слезы! Подруги с негодованием смотрели на эту мимозу. Они еще и допрос толком не начали, а эта особа уже рыдает. И почему? Что такого они ей сказали?
— Просто удивительно, как некоторые умеют заставить окружающих плясать под свою дудку! — в сердцах выпалила Кира, имея в виду слабонервную Эстель, слезы которой все-таки сделали свое дело.
Весь боевой запал у Киры куда-то пропал, улетучился. И, глядя на рыдающую в их кресле молоденькую девочку, ей стало просто жалко ее.
— Не реви! — попыталась утешить Эстель еще более добросердечная Леся.
Однако Эстель, похоже, приняла предыдущую реплику Киры на свой счет и утешаться не желала.
— А что мне оставалось делать? — прорыдала она. — Гена такой больной! И вовсе я не пляшу под его дудку. Я сама захотела принять участие в… в этом…
— В чем «в этом»? — быстро спросила у нее Кира. Но Эстель вовсе не была намерена так легко сдавать свои карты.
— Это не я! — мотала она головой. — Я не могу… Это надо спрашивать у Семена Голиафовича. Он все один решает.
— Семен Голиафович решает, кто пойдет на третий этаж водолечебницы, а кто нет? — спросила у нее Кира. — Так?
— Да, — кивнула Эстель. — То есть нет.
— Так да или нет? — снова начала закипать Кира, а Эстель, разумеется, тут же снова прибегла к своему испытанному средству — ударилась в слезы.
— Я не знаю! — рыдала она. — Что вы ко мне пристали? Я не могу ничего вам рассказать.
И она, продолжая рыдать, вдруг принялась еще и икать, все громче и громче. Видя, что больше они от этой истерички не добьются ничего внятного, подруги отволокли самозабвенно заходящуюся в рыданиях Эстель в ванную, умыли ее холодной водой и выставили вон, пригрозив, что если она нажалуется мужу, то они ей еще и не такой допрос устроят.
— Думаешь, сработает? — спросила у подруги Леся. — Она будет молчать?
— Да ты что? — презрительно хмыкнула Кира. — Эта малахольная? Она и нам-то почти что все выложила. А уж родному и любимому мужу точно нажалуется.
И точно, не прошло и пяти минут, то есть ровно столько, сколько требовалось Эстель, чтобы добраться до своего номера, залиться там слезами и призвать на помощь мужа, в дверь номера подруг кто-то забарабанил. Досчитав до десяти, Кира резко распахнула дверь. И Гену буквально внесло в номер подруг.
— Чего желаете? — холодно поинтересовалась у него Кира.
— Вы… — развернувшись на месте и задыхаясь от злобы, прорычал мужчина. — Вы за это ответите!
— За что? — мило поинтересовалась у него Кира.
— Вы довели мою жену до нервного припадка! — заорал на нее Гена. — До истерики! Вы вывели ее из строя! Теперь она вечером не сможет встать с кровати, а сегодня как раз наша очередь!
— Очередь? — посмотрела на него Кира. — И куда очередь? Может быть, мы тоже можем к вам присоединиться? Затевается что-то интересненькое?
Гена кинул на нее странный, какой-то полубезумный взгляд и выскочил из их номера словно ошпаренный.
— Теперь внимание! — скомандовала Кира. — Посмотрим, куда он помчится!
Гена помчался в администрацию. При этом он так торопился, что даже не заметил следующих за ним по пятам подруг.
— Похоже, все, как мы и думали. Этот тип к доктору Голиафу торопится! — с удовлетворением произнесла Кира. — Нам повезло, что они тут все такие нервные и невыдержанные. Другой бы человек двадцать раз подумал, а этот сразу же помчался.
— И что?
— Как что? — удивилась Кира. — Кабинет Семена Голиафовича находится на первом этаже. А окон в такую теплынь никто не закрывает. Так что у нас с тобой есть все шансы услышать, в чем там дело. И что за тайны скрываются на третьем этаже водолечебницы.
Кира оказалась права. Во всяком случае, в той части своего плана, который касался подслушивания. Они с Лесей успели занять удобную позицию под окнами резиденции главврача как раз в тот момент, когда в сам кабинет ворвался взбешенный Геннадий.
— Семен Голиафович! — донесся его обиженный голос до слуха подруг. — Это возмутительно! Моя жена совершенно выведена из строя этими мерзавками! Не знаю, что они с ней делали, но она рыдает. И совершенно непригодна для…
Голубчик! — перебил Геннадия знакомый голос доктора. — Не волнуйтесь вы так. И не кричите. С вашей женой все будет в порядке. Я же говорил, ее легкая склонность к истерии проистекает от собственной неуверенности и шаткости ее положения. Постарайтесь быть с ней помягче.
— Я и так мягок, словно пуховая перина! — взвыл Геннадий. — С этой идиоткой никакой мягкости не хватит! Знали бы вы, как она иногда раздражает меня своим легкомыслием. Но речь сейчас не об Эстель! Речь о моем здоровье. Раз она не в состоянии принять участие в процедуре, значит, она под угрозой срыва. А ради чего тогда я платил такие бешеные деньги? Ради сомнительного удовольствия пожить в вашем люксе?