Инна с Олегом озирались по сторонам и не верили, что попали куда нужно. Может быть, в архиве перепутали и дали им адрес других Рожковых? Пьяниц и, вероятно, дебоширов? По всей обстановке было видно, что тут поселился порок и горькая нужда. Стены были поклеены дешевыми бумажными обоями, которые свисали клочьями вместе с паутиной и бахромой пыли. Плафоны на люстре были разбиты и щерились острыми осколками, словно злобные неведомые монстры, притаившиеся на потолке.
На полу лежали горы мусора, заплесневевшие объедки, жирные обрывки газеты, пустые сигаретные пачки и бутылки. Часть их аккуратными шеренгами выстроилась вдоль стен, опоясывая комнату двойным периметром. Занавесок на окнах не было. Вместо них какая-то серая давно не стиранная ветошь. Одним словом, в квартире царила жуткая нищета и запустенье.
– Николай Сергеевич? – нерешительно обратилась Инна к поднимающемуся с продавленного дивана мужчине.
– Кто? – нахмурился тот. – Кто Сергеевич? А? А-Анатольевич я. Сергеевичем мой покойный дядька был.
Вот оно что! Ну да, правильно. Если бы муж Ренаты Рожковой был еще жив, ему было бы под восемьдесят. А возникший из кучи тряпья мужчина хоть и обладал внешностью запойного алкоголика, но вряд ли справил свое пятидесятилетие.
– И чего надо? – хмуро спросил он.
Но тут он заметил возникшую в дверях тетку и моментально оживился, забыв про гостей.
– Принесла?
Та молча кивнула.
– Давай!
Выудив из сумки банку с чем-то темным и мутноватым, тетка протянула ее мужику. Тот сделал несколько глотков. И по комнате распространился запах дешевого плодового вина. Видимо, оно уже слегка испортилось, потому и помутнело. Но Николая Анатольевича такой пустяк смутить не мог. Он ополовинил литровую банку и удовлетворенно выдохнул.
Инна чуть в обморок не грохнулась от его выдоха. И поклялась самой себе, что больше ни капли в рот спиртного не возьмет. Ну, по крайней мере до вечера. Выпив странноватую бурду, Николай Анатольевич вынул «Приму» без фильтра, размял ее в пальцах и закурил. По комнате поплыл вонючий дым. Но общее амбре он уже испортить или как-то усилить не мог. Так что Инна даже не побледнела.
– Мы к вам по поводу Николая Сергеевича Рожкова, – произнес Олег. – Мы так поняли, это ваш дядя?
– Ага! Дядька мой. Родной!
– И квартира вам эта от него досталась?
– К чему интересуетесь? – насторожился мужик. – Из агентства небось? Думаете, продам фатерку? Ни-ни-ни! Шиш вам!
– Но у вас же огромная задолженность по квартплате, – брякнула Инна.
Точно она этого знать не могла, но предполагала. И как оказалось, совершенно верно. Николай напрягся и побагровел. Видя его реакцию, Инна добавила:
– Вас все равно выселят. Лучше продать наследство, коли других претендентов на него нет.
Николай побагровел еще больше. Неизвестно, что бы он отмочил, но в разговор вмешалась баба. А Николай снова отвлекся на банку с вином.
– Как же ее продать, коли она Витьке завещана? – заголосила она. – А он сам уже который год как сгинул.
– Виктор? – нахмурилась Инна, припоминая данные, полученные в архиве. – Сын Николая Сергеевича? Пропал? Когда пропал?
– Могу рассказать, – охотно произнесла женщина. – Сразу видно, вы люди грамотные. Может быть, и подскажете нам, как с квартирой-то быть. А то вроде бы живем, горя не знаем, а все равно на душе неспокойно. Ведь вроде бы и не наша она.
– Рассказывайте! Вы как раз говорили, что Виктор этот пропал. Когда?
– А как мать его померла, так мы его больше и не видели, – заявила тетка. – Верно, Коль?
– Ага, – оторвавшись от банки, подтвердил ее супружник. – На ее поминках последний раз с ним виделись.
– И куда он делся потом?
– Кто его знает. Он нам не докладывал.
– Что, и отец тоже не знал, куда сын подался?
– Сдается мне, что нет, – произнес Николай. – Потому что Витьку он любил. А как помирать надумал, позвал меня к себе и говорит, что знает мои жилищные проблемы…
– Мы тогда с Колькиными родителями в их полуторке обитали, – перебила его жена. – Да еще его сестра младшая. Ужас! Ни умыться, ни почесаться.
– Ну вот! – повысил голос муж. – Дядя Коля мне и говорит: живи, племяш, в этой квартире. Потому как Витька исчез. И хотя он здесь прописан, но ведь нет его. А на площади кто-то жить должен. Иначе пропадет квартира. Государству отойдет. Али из соседей кто позарится.
– И вы с тех пор так и живете? Уже тридцать лет?
– Почему тридцать? Лет десять всего наберется, – ответил мужчина. – Дядя Коля-то жену свою надолго пережил.
– Да только ни на ком больше так и не женился, – снова встряла жена. – Хотя нестарый был, когда овдовел. Считайте, пятидесяти тогда не было.
– Как я прямо!
– Куда тебе до дяди Коли, – осадила его жена. – Тот здоровущий был. Чисто дуб. Мог бы и еще себе детей заделать. Возраст позволял. Да только видно было, что больно уж он свою первую жену Марусю любил. Никого после нее к себе в дом не звал.
– Ага, – подтвердил Николай. – Один дядька жил. Бобылем. Все ждал, когда Витька вернется. А тот как с поминок сгинул, так и все.
– Можно еще раз, – задумалась Инна. – Значит, этот Виктор пропал сразу же после смерти матери?
– Ага. Коль, не помнишь, а был Витька на сороковой день?
Муж уже мирно дремал, обняв банку с остатками спиртного. Но на вопрос жены откликнулся. Поднял голову с мутными, налившимися кровью глазами и внятно, с непонятной убежденностью в голосе произнес:
– Был.
После этого уронил голову обратно и снова заснул.
– Вот, – произнесла женщина. – Колька мой никогда насчет дат не ошибается. Алкоголик, верно слово, а мой день рождения всегда помнит. Значит, верно, после сорокового дня Витьку никто больше не видел.
– А отец его что говорил?
– Ничего.
– Что так? И не искал?
– Как не искать? – пожала плечами женщина. – Да вы в своем уме? Как это единственного сына да еще от любимой женщины и не искать? Дядя Коля только о том и говорил. И в милицию заявление носил. Да что толку? Никого они не нашли!
– А что сам-то старший Рожков говорил? Куда мог сын деться?
– Сначала говорил, что сын очень по матери тосковал, мог на заработки в дальние края податься, чтобы тоску развеять. Потом стал говорить, что женился, наверное, Витька в тех краях, потому и не пишет. Занят. Внуков ему растит.
– И что? От Виктора ни разу письма не пришло?
– Телеграммы приходили, – сказала женщина. – С Новым годом поздравлял. С днем рождения. На день смерти тети Маруси тоже траурная телеграмма приходила.