— Пожалуйста, Гаррик!

В нем боролись самые противоречивые эмоции, но в конце концов материнские мольбы победили воинственные инстинкты.

— Пойдешь со мной по доброй воле? — Он повернулся к Бренне, стоявшей с вызывающим видом.

— Да, — кивнула она, зная, что победила и на этот раз. — Я хочу поскорее покинуть это место.

Гаррик сделал ей знак идти вперед, и девушка, гордо вскинув голову, не глядя по сторонам, направилась к лестнице, сунув за пояс кинжал, в уверенности, что больше никто не осмелится и пальцем ее тронуть.

Но когда она добралась до верхней площадки и хотела повернуть налево, Гаррик остановил девушку и подтолкнул к своей комнате. Пленница не возражала, по крайней мере в его покоях — мягкая постель.

Однако стоило Бренне переступить порог, как Гаррик, мгновенно подхватив ее одной рукой, оторвал от пола, а другой вытащил похищенный у Байярда кинжал. Затем он с такой силой оттолкнул ее, что девушка, перелетев через всю комнату, рухнула на холодные плиты.

— Мне нужно было сделать это еще внизу, — зарычал он, — чтобы показать тебе твое место!

— Лгун, — прошипела Бренна, поднимаясь. — Предатель! Побоялся сразиться, когда я была готова к поединку! Напал из-за спины, как жалкая трусливая свинья!

— Осторожно, девушка, — зловеще процедил Гаррик. — Или получишь порку, которой давно заслуживаешь!

— Значит, к тому же еще; и бьешь беззащитных женщин! Есть ли предел твоей подлости?

— Не беззащитных женщин, госпожа, — строптивых рабов! — в бешенстве прорычал Гаррик. С диким воплем Бренна ринулась на него.

— Стой смирно, девушка, если дорожишь жизнью! Но Бренна не обратила внимания на его слова, полная решимости прикончить викинга. Наверное, произошла бы схватка, но тут с постели донеслось злобное рычание. Бренна с опаской повернула голову и увидела огромную белую овчарку, свернувшуюся на кровати и скалившую зубы.

— Ударь ты меня хоть раз, госпожа, и он вцепился бы тебе в горло.

— Отзови его, — боязливо шепнула Бренна, смертельно побледнев.

— Ну уж нет! Пес — именно то, что нужно, чтобы держать тебя в узде, — ответил Гаррик, скривив губы.

— Ты не можешь оставить меня с ним! — Бренна, почти обезумев, уставилась на него.

— Он не причинит тебе зла, если будешь вести себя смирно.

Гаррик пошел было к выходу, но остановился.

— Мы еще не переспали с тобой, Бренна Кармахем, но когда это произойдет, думаю, получу настоящее наслаждение!! — Он весело ухмыльнулся.

— И я тоже, викинг! — зло вскинулась Бренна, забыв на секунду о собаке. Он от души расхохотался.

— Охраняй ее, пес, — приказал он, взглянул на животное и, снова усмехнувшись, закрыл дверь, оставив девушку и зверя одних.

Глава 13

Холодный ветер, врывающийся через балконную дверь, разбудил Бренну. Девушка вздрогнула и поспешно подобрала босые ноги под сорочку. Она уже свернулась клубочком и снова прикрыла глаза, когда послышались чьи-то шаги, и Бренна подняла голову. Рядом с кроватью стоял Гаррик с большим, наполненным едой подносом. Приказав овчарке выйти, он захлопнул ногой дверь и поставил поднос на стол.

— Что ты имеешь против свежего воздуха, госпожа? — осведомился он, не глядя на нее и пошире распахивая балконную дверь.

— А что имеешь ты против тепла? — беззаботно огрызнулась она. Но Гаррик неожиданно расплылся в улыбке:

— Боюсь, девушка, что зимой ты погибнешь, если считаешь холодной такую прекрасную погоду!

Бренну снова охватил озноб. Как она сможет вынести зиму? Здесь, далеко на севере, длинные безрадостные месяцы… ничего похожего на те, которые доставляли такую радость дома! Неужели Уиндхем и Гаррик говорили правду, и за все это время ни разу не выглянет солнышко, чтобы растопить снег?

— Поешь, госпожа, — предложил Гаррик, подвигая к столу два стула с высокими спинками.

— Твои гости наконец разъехались? — осведомилась она, вкладывая в слово «гости» все отвращение и презрение, которые испытывала к этим людям.

— Да, и в доме опять стало тихо и мирно. Сейчас мы поедим, а потом побеседуем.

— О чем это? — насторожилась Бренна.

— О тебе и твоей новой жизни. Самое время. Хочу объяснить, что тебя ожидает.

О Боже! Кажется, грядет очередная схватка, а она еще от предыдущей не опомнилась! Неужели отныне придется постоянно мериться силами с этим человеком? У Бренны не было ни минуты покоя с тех пор, как умер отец, а ей так хотелось хоть немного отдохнуть душой!

Вздохнув, Бренна уселась напротив Гаррика за маленький стол. Оказалось, он принес две большие чаши с обычным завтраком — жидкой овсянкой. Кроме этого, на подносе оказались подогретые остатки вчерашнего фазана и каравай плоского ячменного хлеба. Но, потянувшись за кружкой, Бренна снова обнаружила в ней теплое молоко и не смогла сдержать гримасу отвращения.

— Интересно, за кого меня принимают, если поят молоком, словно грудного младенца? — взвилась она, гневно глядя на Гаррика.

— Но я и себе принес молока, госпожа. Мы всегда пьем по утрам молоко. Это напиток здоровья.

— Ненавижу молоко! — огрызнулась девушка. — Неужели здесь женщинам не дозволяется пить вино или медовуху?

— Дозволяется, только не рабыням. — Гаррик с язвительной усмешкой чуть откинулся назад.

Бренне неудержимо захотелось выплеснуть молоко ему в физиономию, чтобы стереть проклятую ухмылку. Интересно, что он тогда запоет?

Но девушка тут же передумала, решив, что это хорошо для нее не кончится, и с жадностью принялась за еду. Скорее бы доесть и избавиться от Гаррика.

Викинг молча наблюдал за пленницей, подмечая раскрасневшиеся щеки и сверкающие глаза. Да, не много нужно, чтобы она вновь вспылила и набросилась на того, кого считает врагом! Одного упоминания о ее новом положении вполне достаточно. Никогда еще он не встречал такой гордой и высокомерной женщины. Он и сам уже не был уверен, стоит ли благодарить богов за то, что послали ему в дар такую строптивицу.

Гаррик вспомнил, как впервые увидел ее. Тогда Бренна спала на его постели, свернувшись клубочком, и во сне лицо ее было таким по-детски невинным, а красота — не поддающаяся описанию. Но потом… внизу… с кинжалом в руке… сплошное яростное пламя, бешеная ненависть. Даже теперь он не мог не восхищаться ее прелестью, огненными искрами в глазах, румянцем, горевшим на щеках…

Гаррик не мог не признать, что возмущен до глубины души тем, как дерзко спорила она с его матерью. Правда, после ее рассказа о том, сколько страданий выпало на долю девушки, гнев исчез, но тут же вновь закипел, когда она начала угрожать Хьюгу.

Подумать только, его собственная рабыня осмеливается дерзить господам! А мать, родная мать, защищает негодницу и не дает задать ей порку, которой та, несомненно, заслуживает! Однако, может, хорошо, что Элоиза была рядом, иначе Гаррик, вне себя от бешенства, мог искалечить девушку, в чем потом бы жестоко раскаялся.