Когда, девять дней спустя, от Седрика по-прежнему не было ни слуху ни духу, Бренна наконец сдалась и заговорила с Арно. Теперь ей нечего терять, поскольку тому не с кем было говорить.
Арно как раз готовил завтрак и явно был не в самом лучшем расположении духа, когда девушка подошла к нему.
— Твой друг, кажется, забыл о нас, — начала она, притворяясь, что не обращает внимания на полуиспуганный-полуизумленный взгляд викинга. — Сколько ты еще собираешься держать меня здесь?
— Ты хорошо говоришь на моем языке.
— Не хуже тебя.
— Но мне говорили, что ты недолго прожила в нашей стране. Должно быть, сумела найти хорошего учителя, иначе не смогла бы так быстро понять новый для тебя язык. Это твой хозяин?
— Он многому сумел научить меня, — спокойно заметила девушка, подходя ближе, — и в частности тому, что в этой земле ни один человек не может украсть то, что принадлежит другому, иначе можно дорого заплатить за преступление.
Ее предостережение явно попало в цель, и Арно, вздрогнув, вскочил из-за стола, словно Гаррик уже появился на пороге, как бог мщения.
— Молодой Хаардрад никогда не узнает, где ты!
— Со временем непременно узнает, — уверенно сказала Бренна. — Гаррик прекрасно знает всю округу и начнет обыскивать каждый дюйм, а если не найдет меня, волей-неволей будет вынужден переплыть фьорд и обшарить здесь все тропинки, фермы и дома.
— Нет, он попросту оставит все, как есть.
— Ты так думаешь, викинг? Но ты не принял в расчет, что я люблю Гаррика Хаардрада, а он любит меня, — смело заявила Бренна, сознавая, однако, что ее слова — всего лишь полуправда. — Эта любовь связала нас, а любовь преодолеет все.
Арно вновь сел и теперь смотрел на Бренну так пристально, что под его взглядом она почувствовала себя неловко.
— Может, и так, девушка. Но от меня ничего не зависит. Я только сторожу тебя здесь ради друга.
— И помог украсть меня! — напомнила девушка, обвиняюще указывая на него пальцем. — А потом не дал убежать. Значит, будешь отвечать наравне с приятелем.
— Перестань трещать, женщина! — взорвался Арно. — Ты нравилась мне больше, пока молчала, как немая.
— Сам знаешь, что я говорю правду. Гаррик не простит оскорбление, если ты немедленно не освободишь меня!
— Не мне это решать. Оставь свои речи для Седрика. Теперь ты принадлежишь ему.
— Раньше умру! — Бренна передернулась от омерзения. — Седрика здесь нет. — Она понизила голос. — Ты можешь отпустить меня до его возвращения.
— Он мой друг, девушка, единственный друг, — покачал головой Арно. — Я могу не соглашаться с тем, как он поступает, но остаюсь верным до конца.
— Однако этот «верный» друг навлечет смерть на твою голову! — предостерегла Бренна, хватаясь за любую соломинку, чтобы заставить его согласиться.
— В том, что ты говоришь, мало правды, поскольку Гаррик Хаардрад не подумает искать тебя здесь, а если и догадается, то слишком поздно, ведь к тому времени Седрик достаточно попользуется твоими прелестями, устанет от тебя и продаст в дальние земли. Знай, девушка, я предан Седрику и его семье. Моя ферма — на их земле. Я клялся на верность Летему Боргсену, отцу Седрика. То, о чем ты просишь, станет причиной моей гибели скорее, чем месть Хаардрадов.
— Тогда отведи меня к своему господину. Сам ведь говорил, что тот не одобрит все, что вы наделали.
— Довольно!
Бренна заставила себя попытаться в последний раз:
— Пожалуйста!
Но оказалось, она унижалась зря, поскольку Арно молча устремился к выходу, оставив измученную, раздавленную неудачей девушку в одиночестве. Когда викинг вернулся, Бренна не делала дальнейших попыток к разговору, а сам Арно предпочитал молчать. К полудню, наконец явился Седрик.
С того мгновения, как он вошел в комнату, Бренна почувствовала себя долгожданной добычей, попавшей в лапы изголодавшегося зверя. Глаза Седрика не отрывались от нее. Неуемная похоть этого человека была так очевидна, что Арно, не осмелившись попросить объяснения по поводу столь долгого отсутствия, смущенно отвел глаза.
Седрик сбросил плащ, и Бренна невольно воззрилась на обнаженные руки, бугрившиеся мышцами и покрытые шрамами. Он был олицетворением грубой силы, и Бренна понимала, как трудно справиться с мужчиной, твердо решившим покорить ее, овладеть, подчинить своей воле. Но никогда, даже в самом начале, Бренна не хотела убивать Гаррика, а с этим расправилась бы без сожалений.
— Ну что, моя прелестная пленница доставила тебе много неприятностей? — спросил Седрик Арно, не сводя глаз с Бренны.
— До сегодняшнего дня — ни одной.
— Вот как?
— Она говорит на нашем языке, Седрик, и очень хорошо.
— Это так, девушка?
Бренна не ответила, только придвинулась ближе к постели, где была спрятана ее единственная надежда. Нужно успеть подготовиться на случай нападения.
— Она также знает наши имена, — продолжал Арно. — Если Хаардрад когда-нибудь отыщет ее, девушка все расскажет. Говорил же тебе, не стоило похищать ее.
— По-моему, ты зря тревожишься! Нет нужды беспокоиться, он никогда не найдет ее.
— Ты скоро продашь ее?
— Вряд ли. Если Хаардрад явится сюда за ней, мы прикончим его, вот и все!
— Ты, кажется, окончательно потерял рассудок, Седрик?
— Довольно! Отец и так задержал меня слишком долго своими дурацкими поручениями! Послал привести какую-то дорогую лошадь, купленную у кузена! И все это время я ни о чем не мог думать, кроме девчонки, а теперь не стану больше дожидаться, чтобы взять ее! Она моя и принадлежит мне! И я буду делать с ней все, что захочу!! — Седрик неожиданно рассмеялся:
— Ну как, Арно? Останешься и будешь наблюдать? Или считаешь, что сейчас самое время засвидетельствовать почтение моему папаше?
Арно недобрым взглядом окинул приятеля и посмотрел на Бренну, но, не вынеся ее молчаливой мольбы о помощи, поспешно отвернулся и в бешенстве вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Он, конечно, и не подумает вернуться, чтобы еще раз попробовать урезонить Седрика, но Бренна на это и не рассчитывала. Арно приходилось выбирать между состраданием к пленнице и верностью другу, и, к несчастью для Бренны, победила преданность. Впрочем, викинг и не может поступить иначе.
Теперь началось настоящее испытание. Либо Бренна покинет этот дом, обагрив руки кровью врага, либо позволит этому молодому ублюдку взять себя силой и навеки потеряет надежду на любовь Гаррика. Гаррик ничем не лучше других мужчин — он тоже не захочет делить ни с кем свою собственность и, конечно, будет осуждать Бренну за случившееся, хотя она ни в чем не виновата. Как несправедливы мужчины к женщинам!
Седрик еще не дотронулся до нее, хотя этот момент вот-вот настанет. Викинг подкрадывался медленно, шаг за шагом, словно змея, готовая напасть.