После этого наша мадемуазель на время потеряла дар речи, а из дома тем временем торопливо вышел Кирилл. Посмотрев по сторонам, он сел в свою машину и тронулся с места. Мариша двинулась за ним.
— У меня такое чувство, что мы снова возвращаемся в аэропорт, — наконец сказала Юлька.
Шофер все это время молча сидел между мной и Юлькой. Однако, поняв, что мы возвращаемся в аэропорт, вдруг задергался, что-то выкрикивая по-французски.
— Что это с ним? — недовольно спросила мадемуазель Ольга. — Какой-то он нервный. Кто это вообще такой?
— Владелец машины, на которой мы едем, — пытаясь образумить шофера, объяснила я.
Мадемуазель Ольга сказала несколько фраз на французском. И шофер затих, словно по мановению волшебной палочки. А затем он разразился целой серией жалоб. Кажется, несчастный умолял соотечественницу спасти его от этих иностранных психопаток.
Или по крайней мере сообщить его родным и близким, что его похитили. И где искать тело.
— Скажите ему, что мы заплатим ему за все неудобства, — пообещала я.
Наша соседка перевела, и француз затих, мгновенно вернувшись к состоянию безразличия ко всему.
Просто удивительно, будто бы и не он только что бушевал и возмущался, требуя его высадить. Дальше до самой стоянки аэропорта мы доехали вполне спокойно. Припарковав машину, я отправилась следом за Кириллом в здание аэропорта, а девчонки и мадемуазель Ольга остались торговаться с шофером насчет компенсации за нанесенный ему моральный ущерб.
Кирилл явно сильно торопился. В двери аэропорта он почти вбежал. И сразу же бросился к стойке, где шло оформление внутреннего рейса на Тулон. Самолет, судя по расписанию, должен был вылететь ровно через тридцать пять минут. Не теряя даром времени, я помчалась к билетной кассе. И встала там в очередь.
Когда до меня оставался один человек, в здание вбежали Мариша с Юлькой. А следом за ними вошла мадемуазель Ольга со своими кошками.
Я помахала им рукой, пользуясь тем, что Кирилл был занят оформлением документов. Да и вообще в это время он находился довольно далеко от билетных касс. Так что вероятность того, что мы будем замечены, была минимальна.
— Не уверена, что кошек пустят в самолет, — поделилась со мной своей тревогой мадемуазель Ольга.
— Нам нужно три билета до Тулона, — сообщила я ей. — Вернее, три взрослых и два кошачьих. Самолет вылетает через двадцать пять минут.
— Мы не успеем!
— Если поторопимся, то успеем, — заверила я ее.
— Регистрация уже заканчивается! — продолжала паниковать мадемуазель Ольга. — Только что по радио объявили!
Но все обошлось. В кассе нам попалась милая, толковая девушка, которая быстро решила нашу проблему. Кошек разрешили взять с собой в салон в качестве ручной клади. Но заплатить заставили за них отдельно. Что-то вроде половины взрослого билета. На оформление всех билетов у нас ушло около семи минут. Наконец все мы получили возможность двинуться к выходу, через который должны были попасть в самолет.
Все остальные пассажиры к этому времени были уже на борту.
— Очень удачно! — заметила Мариша, — Иначе мы могли бы столкнуться нос к носу с Кириллом.
— Это опасно только для тебя, — уточнила я. — Нас он если и видел, то только мельком. И вряд ли при случайной встрече узнает. Это ты с ним любезничала в ресторане. Тебе и нужно опасаться быть узнанной.
— Снова проблема! — расстроилась Мариша. — И почему все на мою голову валится?
— У меня есть с собой чудесная шаль, — предложила мадемуазель Ольга. — Ты могла бы обернуть ею голову. И надеть темные очки. По опыту могу тебе сказать, что мужчины по большей части очень невнимательны. И с трудом узнают женщину, стоит ей немного изменить свою внешность. А там, в ресторане, ты была в другой одежде?
— Конечно! — ужаснулась Мариша одному предположению, что на свой собственный день рождения она могла бы заявиться в тертых джинсах, кроссовках и коротком топике, едва прикрывавшем ей живот.
— Тогда тебе вообще не о чем беспокоиться, — заверила ее мадемуазель Ольга. — Он тебя не узнает.
И все же Мариша продолжала нервничать. Она всегда была самого высокого мнения о собственной внешности. И уверяла, что ни один мужчина, который видел ее хоть раз в жизни, не способен забыть ее уже до конца своих дней. И будет чахнуть и страдать по Марише и лелеять в памяти ее светлый образ. Так что беспокойство подруги, что ее узнает Кирилл, можно было отчасти понять.
Оставалось только удивляться, почему при такой силе воздействия Мариши на весь мужской пол, в нашем городе, да и вообще в мире, еще остались мужчины, способные вести нормальный образ жизни.
Войдя в самолет, мы сразу же попали в руки приветливой стюардессы, которая усадила всех нас четверых в один ряд. Маришу мы запихнули к окошку и прикрыли сверху клеткой с кошками.
— Старайся поменьше бросаться в глаза другим пассажирам, — посоветовала ей Юлька. — А лучше вообще притворись, что спишь!
Мариша последовала ее совету. Посадка завершилась, взревели двигатели, и наконец наш самолет оторвался от земли. Итак, мы — на пути в Тулон. Тут Мариша не выдержала.
— А ты уверена, что Кирилл на борту самолета? — обратилась она ко мне.
— Он оформлял посадочные документы на этот рейс, — ответила я. — Что ты от меня хочешь? Он должен быть в салоне.
— А вдруг это была лишь хитрость? — не унималась Мариша. — Он оформил документы на рейс в Тулон, а сам сел на другой самолет!
Я молча повертела пальцем у виска. Но Маришу это не успокоило.
— Будь человеком, пройди по рядам, посмотри сама, — умоляла меня Мариша.
В общем, через несколько минут она меня так достала, что я поднялась и пошла искать Кирилла. Я обследовала весь салон, но парня среди пассажиров не обнаружила. Для очистки совести заглянула я и в туалет. Там тоже было пусто. Меня прошиб холодный пот.
— Его нет; — сообщила я шепотом, вернувшись к Марише. — Что делать?
— А в первом классе ты смотрела?. — спросила подруга.
Про первый или бизнес-класс я, конечно, забыла.
Но туда меня бы никто, и не пустил. Об этом я напомнила подруге.
— Тебе и не нужно там гулять, — ответила она. — Нужно всего лишь заглянуть за занавеску.
Я обреченно вздохнула.
— Там возле занавески стюардесса на карауле, — проговорила я.
— Стюардессу я нейтрализую, — пообещала Мариша. — Иди и жди сигнала.
Поднявшись со своего места, я двинулась в противоположную часть салона. А в это время Мариша обеспокоенно позвала стюардессу:
— Мадемуазель, моя кошка плохо себя чувствует!