— О! На верстальщиков переключился. Значит, потом у него фотокоры пойдут. Этих он всегда под занавес мочит.
— Ой, — сделала вид, что испугалась Кира. — Может быть, я лучше в другой день зайду?
— А у него теперь каждый день такое настроение будет.
— Почему это?
— Пока с подружкой своей не помирится, так и будет зло на окружающих срывать.
— Почему?
— Такой уж человек!
— Нет, вы меня не поняли. Почему он со своей девушкой поссорился?
— Вот этого я не знаю. А только сегодня утром она прямо в редакцию заявилась. Пощечину нашему влепила. Да и была такова.
— Пощечину?
— Да уж, приласкала, — хихикнула секретарша. — Он ей: «Ласка, Ласка», — а у самого щека аж распухла! Сама ему лед потом из холодильника таскала. А как отек у него спал, он на сотрудниках отыграться решил.
— И часто он так? Отыгрывается?
— Нет, в последнее время так совсем тихо было. Как он со своей Всеславой познакомился, характер у него заметно улучшился.
— А раньше? — спросила у девушки Кира, отметив про себя, что надо не забыть выведать у Всеславы, из-за чего у них сегодня с Петечкой вышла ссора с мордобоем.
Секретарша продолжала что-то мило чирикать. Кира снова включила слух и услышала:
— А до этого беда прямо с таким начальником была. Лично я так и вовсе об увольнении подумывала. Охота каждый день терпеть, что на тебя орут — и по делу, и без дела.
— А до этого у вашего редактора девушки что, не было?
— Да была, — вздохнула секретарша. — Но как-то непонятно у них все происходило. Он вроде бы влюблен был, а она частенько обламывала его.
— Это как?
— Ну как женщина мужчину обломать может? — усмехнулась секретарша. — Сами ведь женщина. Должны понимать.
— Я понимаю.
— Вот, а она еще и замужем была.
— Что вы говорите?
— Точно. Сюда только днем приходила. Придет, нашего главного подхватит, и вроде как обедать идут.
— Вроде как?..
— Ну да, что бы они там на своих свиданиях ни делали, но точно не ели.
— Почему?
— Да потому что я каждый его шаг вижу. Как наш главный со своего «обеда» приходит, всегда из нашей столовой бифштекс с картошкой требует или свиную рульку, у нас повар ее вкусно с кислой капустой готовит. Ну или с собой хот-догов притащит, сидит лопает.
— Значит, они не кушать ходили.
— Вот и я о том! Любовью они в это время занимались. А всем для отвода глаз говорили, что обедают.
Кира молчала, ожидая продолжения.
— И если наш главный возвращается и напевает, значит, все у них хорошо прошло. Доволен. Сейчас обед себе закажет и кушать наконец будет. А если молча идет, значит, снова поссорились. Тут жди новой бури в редакции.
— Ну и ну! Вот это нахалка! — притворно возмутилась Кира. — Мужа за нос водила, да еще и любовником помыкала! Никакой благодарности у некоторых женщин.
— Ага, а на вид такая тихоня! Вроде бы и воды не замутит. Юбка до пят. Кофта длинная. Хотя сама красавица.
Ну, точно! Это Алена приходила к Петечке. Ее приметы. Петечка ее ждал. И тут, в редакции журнала, у них был плацдарм для любовных свиданий.
— А идет, головку нагнет, — продолжала самозабвенно сплетничать секретарша. — А глаза у самой так и сверкают, зыркает по сторонам, да все на мужиков! Уж не знаю, как ее муж с такими глазами взял, только рога она ему наставляла такие, что в дверь не пролезали! Да и не ему одному!
— Кому еще?
— Наш-то не просто так злился. Догадывался, что не по себе дерево рубит. Алена эта и его обманывала! Не могла не обманывать. У нее это на лбу написано.
Все-таки Алена! И Петечку обманывала. И мужа! Ай-ай! И бог весть кого еще и с кем. Ах, как все запущено, честное слово!
После разговора с Петечкиной секретаршей Кира вошла в его кабинет в полной боевой готовности. Если раньше у нее еще были сомнения — давить на Петечку или пока не стоит, то теперь колебаний не осталось.
— Я все знаю про вас с Аленой! — заявила она, едва дождавшись, когда получившие нахлобучку сотрудники — разобиженные, красные и несчастные — вышли за дверь.
Петя в этот момент, надувшись, раскладывал какие-то бумаги. Права была секретарша, настроение начальника прямо пропорционально зависело от зигзагов его личной жизни. Услышав слова Киры, он выронил бумаги, которые разлетелись по всему покрытому серым жестким ковролином редакционному полу.
— Это ты! — изумился Петя. — Что ты тут делаешь?
Кира с удовлетворением отметила, что он не удержался и обшарил взглядом ее ноги. Подумаешь! Пусть смотрит, если получает от этого удовольствие.
— Пришла, чтобы сказать тебе: я знаю все!
— Не понимаю.
— Все ты прекрасно понимаешь! У тебя был роман с Аленой. Не скрывай, вас видели вместе. И не один человек, а многие.
Петечка покраснел и промямлил:
— Уже и ты знаешь. Кто тебе-то рассказал? Хотя знаю, можешь не отвечать. Ласка небось нажаловалась.
— Ласка. Нажаловалась.
В голосе Киры звучало сомнение. Но удрученный своими мыслями Петечка его не заметил. И принял слова Киры за чистую монету.
— Черт меня дернул рассказать ей про Алену, — бормотал он. — Вот дурак! Думал, лучше будет. А она тут же взвилась на дыбы, почему, мол, сразу не сказал, да как смел ее, Ласку, привезти в дом, где полюбовница живет, пусть и бывшая.
— Правильно возмутилась. Так дела не делаются.
— А я знал, как они делаются? Да и потом, менты, когда копать начали, все равно бы докопались. И до Ласки бы запросто дошло. А так она от меня это услышала.
И помолчав, Петечка мрачно добавил:
— Только ей это все равно не понравилось.
Что же, причина ссоры между Петечкой и Лаской была установлена. Но в данную минуту она интересовала Киру меньше всего.
— Значит, ты с Аленой был близок?
— Предположим. Ну и что?
— Это я у тебя должна спросить: что? Верней, почему? Почему ты не рассказал следователю, что знал Алену очень и очень хорошо.
— С чего ты взяла, что я знал ее хорошо?
— Как это? Вы же с ней были любовниками!
— А тебе никто не говорил, что можно жениться на человеке, спать с человеком каждый день, сношаться по пять раз в сутки, но так и не узнать, что у него творится в душе?
— Я не была замужем, поэтому не знаю. Разве такое возможно?