В полном отчаянии Картохин сунул под нос молоденькой и хорошенькой, похожей на Барби секретарше фотографию погибшего Корякина, на которой тот был запечатлен со своей женой. Фотографию эту опер позаимствовал в квартире Корякина, разумеется, без ведома вдовы. Вообще-то ему Надежда на фотографии была совсем не нужна, он даже подумывал, не отрезать ли ее, но стало жаль портить снимок. А отдельного изображения Корякина в доме он не увидел, так что выхода не было.
— Видели вы этого мужчину? — спросил у двойника Барби Картохин.
Секретарша взяла фотографию холеными пальчиками с фиолетовым маникюром и оценивающе посмотрела, но не на фотографию, а на самого Картохина. Вообще-то женщинам редко нравилось созерцать его, но эта девушка оказалась исключением.
— Вы из милиции? — с почтением спросила она. — Мой папа тоже работает в милиции. Он инспектор ГАИ. Уверен, что я должна выйти только за милиционера, а иначе грозится лишить меня и маму наследства и все отписать своей любовнице.
— И вы так спокойно об этом говорите? — удивился Картохин.
— Ничего не спокойно! — возмутилась девушка. — Знаете, какой у меня папка богатый. Да я повешусь, если все достанется этой стерве. А все идет к тому.
Если я в ближайшие полгода не выйду замуж за милиционера, то всю жизнь придется вкалывать за гроши.
— Ничего, вы такая красавица, что подцепите себе богатого мужа, — утешил ее Картохин. — Совсем вам не обязательно идти за бедного мента — Вы не понимаете, — с досадой сказала девушка. — Одно дело, если я сама буду хозяйкой своим деньгам, а совсем другое, если мне каждый доллар придется клянчить у мужа. А когда я состарюсь, он просто заведет себе молоденькую подружку, а меня вышвырнет пинком под зад. Мой папаша еще благородно поступил, хоть какой-то шанс нам с матерью дал, другой бы просто слинял с деньгами к молоденькой. Знаете, сколько я тут таких историй услышала!
— Неприятно, когда мужчины поступают таким образом, — согласился опер. — Но вы все-таки посмотрите на фотографию.
— Так вы моим предложением не заинтересовались? — спросила девушка.
— Не знаю даже, — растерялся Картохин. — Я думал — вы в шутку.
— Какие шутки! — возмутилась девушка. — Я могу потерять без малого семьдесят тысяч.
— Сколько? — поразился Картохин, одновременно подумав, что сглупил и нужно было прорываться в ГАИ.
— А вы как думали. Считайте, — сказала девушка. — Две иномарки. Одна у нас уже три года, но не битая, так что тысяч пять за нее и сейчас выручить можно. Вторую машину папаша вообще недавно купил. Отвалил за нее пятнадцать тысяч. Уже двадцать. Потом дача на заливе и участок при ней в двадцать соток. Стоит на самого скупого покупателя никак не меньше двадцати пяти тысяч. Вот и сорок пять.
Потом квартира, которая на папу приватизирована.
Еще двадцать тысяч. Ну и комнату он недавно купил в коммуналке. Хочет потом эту коммуналку к рукам прибрать. Я еще не считаю денег, которые у папаши в загашнике лежат.
— И все это он вам оставит, если вы замуж за мента выйдете? — удивился Картохин. — И вы ему верите?
— У меня папашка, конечно, сволочь, но слово он всегда держит, — сказала девушка. — Половину точно оставит. Я имею в виду и имущества, и денег. Так вы согласны? Если согласны, то я вам отдаю одну из машин или покупаю равноценную. Могу даже ту, что подороже. И к тому же я сама не уродина, но если хотите, то никакого секса не будет. Лишь бы вы в присутствии папаши делали вид, что безумно в меня влюблены.
— Я должен подумать, — сказал Картохин. — А вы пока фотографию все-таки посмотрите.
— Думайте, — кивнула девушка и уставилась на снимок.
Прошло несколько минут, а девушка неотрывно смотрела на фотографию. Картохин не решался отвлечь ее, помешать. Наконец осторожно спросил:
— Ну как? Узнаете?
— Я думаю, — буркнула девушка. — Скажите, а если бы я вам кое-что рассказала про этого мужчину, вам бы это здорово помогло?
— Еще бы!
— Но меня, вероятно, за эту болтовню уволят с работы, если чего не похуже, — сказала Барби. — И уволят так, что потом ни в одну фирму не возьмут. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Честно говоря, не совсем, — сказал Картохин.
— Господи, я же вам все так подробно про странности моего папаши рассказала: ну что он собирается уйти от нас к молодой любовнице, но, как человек порядочный, не то что другие, согласен оставить все нажитое, если только я…
— Понял, понял! — вскричал Картохин. — Не нужно повторяться.
— Так если я помогу вам и меня из-за вас уволят, то вы мне поможете?
— Это жениться, что ли? — ошарашенно спросил Картохин.
— Ну да, — кивнула девушка. — Я ведь не уродина, просто все пугаются, когда я им правду начинаю рассказывать. Думают, что я над ними издеваюсь. Я могла бы провести какого-нибудь мента, но не хочу человека обманывать, а тем более будущего мужа. Он ведь мне не простит, когда все раскроется, верно?
— Думаю, что разочарован он будет сильно, — подтвердил Картохин.
— Вот поэтому я и рассказываю, как есть, а мне не верят. Но вы-то мне верите?
— Верю, — машинально сказал Картохин. — Если вы мне поможете в этом деле разобраться и объясните, почему погибший пришел к вам, я на вас женюсь.
Честное слово!
— Я вам верю, — сказала девушка. — Хоть вы и не вполне в моем вкусе, но у вас глаза честные. Ну так слушайте. Этот ваш на фотографии вовсе не сам сюда пришел, его принесли.
— Как принесли?
— Обыкновенно. Связали, мешок на голову, рот заткнули и в коробке от телевизора принесли. Знаете, огромный такой телевизор. Наши недавно купили, вот в ней теперь и носят. А раньше приходилось то в линолеум заворачивать, то в сумку запихивать.
— Как?! Вы его уже не первый раз сюда приносите?
— Этого первый, но были же и другие, — объяснила девушка. — Кстати, меня зовут Роза.
— Очень приятно, — машинально буркнул Картохин. — Виктор. А кто эти другие? Они тоже погибли?
Почему же нам ничего об этом не известно?
— Нет, с другими все в полном порядке, — заверила его девушка. — С этим тоже все нормально было бы, только он каким-то образом освободился и, когда все наши ушли, поперся к окну на свободу проситься.
Но, должно быть, поскользнулся или снотворное все еще действовало, так что он не сумел удержать равновесия, вот и вывалился.
— Ничего не понимаю, — сказал Картохин. — А зачем его сюда принесли?
— Ну как сразу-то скажешь? Это ведь длинная история. Если рассказывать, то я должна быть совершенно уверена, что вы на мне женитесь не поздней конца месяца. А то я уже заметила, что нами заинтересовались, с чего бы это вы у меня так долго сидели. Так что вы уж, пожалуйста, еще разок подтвердите свою готовность жениться, так мне спокойней будет.