Он ехал в Ульянку, а я за ним. Только когда уже выехали на проспект Стачек, я понял, что ошибся. Водитель оказался незнакомый, да и номер был совсем не тот.
— Но номер на машине Гарика ты все-таки запомнил?
— Конечно, — кивнул Сева. — Я ведь ждал Серафиму Ильиничну довольно долго, так что мог рассмотреть «Мерседес» во всех подробностях. А как бы я иначе сумел выйти на Дикаря и его фирму? Вы же меня возле нее и подловили. А перед этим я был у Гарика дома на Ветеранов. То есть не дома, а возле дома. Там я первый раз увидел Лену.
— Угу, — буркнула Мариша. — Отлично. Теперь у нас есть собственный, хоть и слегка бракованный, милиционер. Пора бы и преступникам объявиться.
Телефон, похоже, только и ждал этих Маришиных слов. Во всяком случае, он тотчас же зазвонил.
— Ой! — вспомнила Тамара Ильинична. — Звонят!
А вдруг это и в самом деле они? Но что же говорить-то…
— Требуй к трубке Валериана Владимировича, — сказала моя подруга. — А потом объясни, что деньги в банке и их без дяди не снять. Ясно?
Тамара Ильинична молча кивнула и подняла трубку. В этом семействе лишь Мариша отличалась редкостным бесстрашием. Все остальные были самыми обычными людьми, поэтому Маришина мама трепетала как осиновый лист. Впрочем, это выглядело вполне естественно, ведь она играла роль сестры, то есть изображала убитую горем Серафиму Ильиничну.
— Деньги приготовила? — раздался в трубке сипловатый мужской голос.
— Я хочу поговорить с мужем, — собравшись с духом, заявила Тамара Ильинична. — Хочу убедиться, что с ним все в порядке.
— Можешь не сомневаться, нам лишняя возня с трупом не нужна. Передаю. Сейчас услышишь своего.
Передаю трубку…
— Симочка… — пролепетали на том конце провода, и Тамара Ильинична с трудом узнала голос Валериана Владимировича. — Лапочка, сделай все, как они говорят. Они неплохо со мной обращаются, но это до поры до времени. Деточка, возьми деньги в банке.
— В каком? — поинтересовалась Тамара Ильинична. — У тебя что, есть счет в банке? А почему я про него ничего не знаю?
— Это потом, — в смущении пробормотал Валериан Владимирович. — Счет в «Петровском» банке. Там оформлена доверенность на тебя. Захвати паспорт и ступай смело. Номер счета я не помню, но ты найдешь его в верхнем ящике моего стола. Там, где лежит мой паспорт и другие документы. Я на тебя надеюсь, все.
В следующее мгновение трубку повесили. Мы тотчас же бросились к столу Валериана Владимировича (этот отполированный стол красного дерева и сам по себе стоил кучу денег). Как и следовало ожидать, верхний ящик был заперт.
— Идиот! Он не сказал, где ключ! — возмутилась Тамара Ильинична.
— Ну, еще бы, он ведь думал, что разговаривает со своей женой, а она, конечно же, должна знать, где и что у нее лежит, — съехидничала Мариша.
— Послушай, неужели я так же противно пришепетываю, как твоя тетка Сима? — пробормотала Тамара Ильинична; в поисках ключа она рылась в нижних ящиках стола.
— Нет и нет, что ты… — улыбнулась Мариша. — Это у нее из-за вставной челюсти так получается.
А когда она без нее, то вас просто не отличить. Особенно когда вы чего-то боитесь, — добавила она, присоединяясь к Севе; тот расхаживал по комнате в поисках ключа.
— Ничего я не боюсь! — возмутилась Тамара Ильинична. — В конце концов, это не мой муж пропал. Даже если его и прикончат — так мне-то что?
Я бы вообще этого подлеца не выкупала. На сто тысяч долларов можно купить сотню таких, как он. А уж сколько полезных вещей, так и подумать страшно.
— Мама, ты меня удивляешь! — воскликнула Мариша. — Тебе тетка доверила самое дорогое, что у нее есть, а ты…
— А что я? Скажешь тоже, самое дорогое! Да у этого «самого дорогого» куча счетов в разных банках.
А Сима, его законная жена, с которой он почти четверть века вместе прожил, почему-то ничего про них не знает. Не очень-то порядочно с его стороны, как ты считаешь?
— Все мужики — дерьмо! — заявила Мариша. — Этот факт женщинам с древнейших времен известен.
— Ну.., не все ведь такие, как ваш дядя, — проговорил Сева, заступаясь за мужскую половину человечества. — Если бы у меня, например, были деньги, я не стал бы их заначивать от жены.
— А ты вообще молчи, — замахала на него руками Мариша. — Тоже мне богач нашелся. Да у тебя даже плохонькой милицейской зарплаты сейчас нет. Чего ты там заначивать собрался?
— Да, ты сначала заработай, а потом говори, — заметила Тамара Ильинична. — Была бы у тебя сейчас жена, так, наверное, не ты ее, а она тебя кормила бы.
Тоже мне критик!
И тут Севе крупно повезло: я наконец-то нашла ключ и тем самым спасла беднягу от полного и окончательного уничтожения. Как и следовало ожидать, Валериан Владимирович, любивший комфорт, спрятал ключ таким образом, чтобы он всегда находился под рукой, — то есть подклеил скотчем к мраморной статуэтке, стоявшей на столе (ее полая подставка прекрасно подходила для этой цели).
Я отодрала ключ от подставки, вставила его в замок и, проверив, закричала:
— Есть! Идите сюда!
Подбежав к столу, Тамара Ильинична запустила в ящик руки и принялась рыться в бумагах. Наконец ей удалось найти нужную, то есть договор Валериана Владимировича с «Петровским» банком. Причем в договоре значилось, что жена Валериана Владимировича имеет право распоряжаться деньгами.
— Очень мило! — усмехнулась Тамара Ильинична. — И как же нам теперь вызволить Симу, чтобы снять сто тысяч?
— Это я могу взять на себя, — сказал Сева. — В конце концов, Полено — мой старый приятель. Он, конечно, звезд с неба не хватает, зато у него чутье на всякую фальшь. Пожалуй, только его я смогу убедить в том, что действительно ничего не знал про те деньги, которые нашли у меня в столе.
— Какое еще полено? — пробурчала Мариша. — Мы тут заготовкой дров занимаемся, что ли?
Но Севы уже и след простыл.
— А где же наш Мегрэ? — спросила Лена, выходя из ванной; она наконец-то поняла, что там ей не удастся найти ключ от ящика.
* * *
В участке, куда привезли Серафиму Ильиничну, царила тишина — словно вся преступность в городе была уже ликвидирована и милиция наслаждалась заслуженным отдыхом. Но Серафиму Ильиничну эта тишина нисколько не радовала — она просто ничего вокруг не замечала. Все кружилось и расплывалось у нее перед глазами, и ей мерещились всякие ужасы. Перед тем как выйти из кабинета, Картохин предложил даме присесть, но Серафима Ильинична, похоже, не поняла, чего от нее хотят.
А Поленов тем временем вытаскивал из сейфа какие-то грязные тряпки и раскладывал их на письменном столе. Наконец, управившись с тряпьем, опер достал из того же сейфа замусоленный клочок бумаги и протянул его Серафиме Ильиничне. Повертев бумажку в руках, она вдруг обнаружила, что на ней что-то записано.