— Не понимаю, почему меня задержали, — сразу же заявил он. — Какие еще бомбы? Что вы мне под нос всякие железки суете, у меня филологическое образование, я в технике не разбираюсь.
— Тогда, может быть, объясните, откуда у вас в квартире появились эти железки, в которых наши эксперты признали самодельные взрывные устройства? — поинтересовался лейтенант.
— Раз вы говорите, что это бомбы, значит, так оно и есть. Я слишком вас уважаю, молодой человек, чтобы сомневаться в ваших словах. Но как он меня подставил! Кто же мог ожидать, что такой порядочный человек, при пиджаке и в хороших ботинках, с часами, может так подвести бедного старика. Пришел и говорит: пусть полежат у тебя, Моня. Тебя мне рекомендовали, ты человек честный. Оставлю этот чемодан у тебя на хранение.
— Моня, — проникновенно произнес лейтенант. — Не трави мне байки. Весь уголовный мир знает тебя как непревзойденного мастера-пиротехника. Только раньше ты не опускался до изготовления бомб. А то, что отучился два курса в одесском университете, тебя не спасет. Кому продал бомбу, которой взорвали машину Ленчика? Или у тебя теперь так широко поставлено производство, что толком и не помнишь? И кому ты продал еще две бомбы в последующие несколько дней?
— Зачем обижаете бедного старика? — обиделся Моня. — Бывает, что я для собственного удовольствия собираю разные безделушки. Но что делать, не могу отказать людям. Приходят, просят, говорят, что хотят пошутить с друзьями, а потом Моня виноват.
— Ты же умный человек, — сказал лейтенант. — Зачем в это дело ввязался?
— У меня дочь, — с чувством сказал старик. — А у дочери сын. И я люблю свою дочь и внука. И когда ко мне приходят люди и говорят, что мою дочь и внука будут резать на мелкие кусочки, я соглашаюсь сделать то, что меня просят.
— Если называешь нам этих людей, я обещаю спрятать твою дочь с пацаненком так, что никто их не достанет. Да и тебе на старости лет совсем ни к чему отправляться на нары. Догадываешься, что тебе грозит, когда ты окажешься за решеткой полностью в их власти? Думаю, дочери будет больно, если ее старик отец умрет в тюрьме от заточки какого-нибудь уголовника.
— Разве я знаю всех городских бандитов по именам? — грустно сказал Моня.
— Мы покажем тебе их фотографии, — успокоил его лейтенант. — Ты назовешь нам тех, кто к тебе приходил, а дальше мы уж сами. А вы вместе с дочерью и внуком отправитесь в надежное место, где будете дожидаться суда.
Через три часа, в течение которых эксперты окончательно установили, что бомбы, найденные в квартире старика, идентичны остаткам взрывного устройства, собранным на месте аварии, Моня молча указал на две фотографии.
— Вот эти люди приобрели у меня одну машинку, — сказал он.
— А две другие? — заволновался лейтенант.
— Меня просят одну, я и продаю одну. Зачем мне им навязывать еще? У меня, молодой человек, совесть имеется, — с достоинством ответил старик.
— Одной бомбой взорвать три машины да еще в разное время и в разных концах города, пожалуй, трудновато, — пробурчал лейтенант, оставшись наедине. — А врать старику нет смысла.
Опознанных Моней бандитов быстро вычислили. Они принадлежали к группировке, которая давно уже точила зубы на игорный бизнес, до того всецело принадлежавший Ленчику. Теперь, после взрыва, ввергнувшего Ленчика в состояние беспамятства, этот жирный кусок вроде как повис в воздухе и мог стать легкой добычей для всех желающих. А в случае, если бы Ленчик отправился к праотцам, его незамедлительно принялись бы делить. Но, к счастью для города, этого не случилось. Вряд ли эти акулы решатся на передел, пока настоящий хозяин все еще жив и к тому же окружен преданными людьми.
Тем не менее лишь часть груза спала с плеч лейтенанта. Он, конечно, утешал себя тем, что хотя бы один взрыв раскрыт. Правда, два остальных продолжали мучить следствие, и, как подозревал лейтенант, с ними было не все так просто. Пришлось ему повторно вызывать к себе Елену Константиновну. Это ее очень раздосадовало, потому что, преодолев все препоны, которые чинила бдительная охрана, ей удалось проникнуть к Ленчику и всерьез заинтересовать его своей персоной. Для закрепления результата ей было необходимо постоянно присутствовать подле своего обожаемого, а вовсе не торчать в милиции.
— Ну что у вас? — раздраженно поинтересовалась она у лейтенанта на следующее утро.
— Хочу поговорить с вами о вашей работе, — сказал лейтенант, чем поверг бедную Елену Константиновну в совершеннейший транс.
— Я же в отпуске, — еле сдерживаясь, ответила она. — Чем вас так моя работа заинтересовала? Мало ли женщин работает на армию?
— Но не всем по роду занятий приходится иметь дело со взрывчатыми веществами. А вы ведь, если не ошибаюсь, именно ими и занимаетесь? Так вот, я бы просил вас вспомнить, с кем из старых знакомых вы обсуждали свою работу.
— Ни с кем, — решительно заявила Елена Константиновна. — Я никого из своих старых знакомых много лет не видела. Это я вам уже говорила. И вообще не имею привычки болтать о своей работе. Она мне изрядно надоедает и в рабочее время. И в отпуске я о ней просто забываю, — и она выразительно посмотрела на лейтенанта.
Тяжело вздохнув, милиционер был вынужден отпустить подозрительную особу. Елена Константиновна вылетела из отделения словно птичка и легким шагом направилась к стоянке такси. Она так спешила к своему вновь обретенному Ленчику, что совсем не обращала внимания на других мужчин.
Хотя обычно краем глаза всегда следила за их реакцией на свое появление: их взгляды лучше любого зеркала говорили, как она выглядит. Но сейчас Елене было не до этого, она спешила к своему единственному, поэтому и не заметила, что ее преследуют.
Суреныч с Лысым не перестали подозревать свою бывшую подругу. Поэтому Лысый согласился взять на себя нелегкое бремя проследить за ней. Делать ему это приходилось в компании с Толстым, так как Суреныч от этого дела отказался. Он был занят слежкой за Фимой. Парень постоянно норовил удрать, обретая в этих целях самые невероятные предлоги. Толстый от предприятия, навязанного ему компаньоном, был не в восторге. Оно отнимало много времени, не принося, на его взгляд, никакой пользы.
— Ты не понимаешь, — втолковывал ему Лысый. — Эта особа способна подорвать весь наш бизнес в самом прямом смысле слова.
— Он и так разваливается, с глушителями мы покончили, а других деталей у нас на складе нет.
Мастера простаивают, клиенты уходят недовольные, а ты тут за какой-то дамочкой гоняешься. Хоть бы подумал, кому нам глушители пристроить.
— Сейчас важнее эта дамочка, как ты выражаешься, — упрямо твердил Лысый. — Уверяю тебя, она не успокоится, пока не пустит меня по миру и тебя вместе со мной.
К ужасу приятелей, все свободное время Лена проводила теперь в больнице у Ленчика и, как подозревал Лысый, настраивала его отомстить давним дружкам. Значит, сбывались те страшные кошмары, которые терзали его в течение уже многих лет. С того злосчастного момента, когда он давным-давно пошел на поводу у Суреныча и согласился пустить черную кошку между Леной и Ленчиком.