– Не похоже, чтобы Арнольд Борисович помогал своей сестре.

– Она же ему не родная.

– Все равно. И двоюродной мог бы помочь перебраться в дом поприличнее. Родственников у нашего Арнольда Борисовича не так уж и много. Мог бы помочь.

Кира пожала плечами. Иногда пожилые люди так прикипают к тем местам, где провели свою жизнь, что даже откровенный гадюшник им милее царских хором.

– Вот твоя тетка из Ростова, – напомнила она Лесе. – Ты только вспомни, как ее собственные дети уговаривали перебраться к ним. А она – ни в какую. Хотя и дом у нее был плохой, частный сектор, крыша течет, печка разваливается. А они у нее все в отдельных благоустроенных квартирах жили. И все хотели мать к себе взять. И что получилось?

– Ничего. Ремонт они ей сделали. Крышу подлатали. И печку переложили. И осталась тетка жить там, где и жила.

– Точно так же, наверное, и тетя Марго. Прожила в этом доме всю свою жизнь. Въехала небось сюда еще совсем девчонкой. Ну, и сохранила об этом доме самые теплые воспоминания.

Леся покачала головой. Какие там теплые воспоминания, если рамы давно рассохлись и из них немилосердно дует? А в подвале регулярно скапливается вода из гнилых труб. Сантехника же в таком ужасающем состоянии, что лишний раз в туалет лучше не ходить.

Тетя Марго оказалась дома. И с первого же взгляда понравилась подругам. Женщина была уже немолода. Явно пенсионерка. Богатства в ее квартире тоже не наблюдалось. Тем не менее в жилище казалось очень уютно от развешанных по стенам самодельных украшений из колосьев пшеницы, сухих злаков, шишек и сухоцветов. От этих поделок веяло теплом и летом. И даже на душе стало чуточку веселей.

– Я ведь учительница домоводства, – объяснила подругам тетя Маша. – Всю жизнь преподавала девочкам азы домашней науки. Своих детей мне бог не дал. Поэтому я очень обрадовалась, когда у Арнольда родилась его девочка. Мне Маргошка всегда нравилась. А о чем вы хотели со мной поговорить? По телефону вы сказали, что речь пойдет о Марго. Как она? В порядке?

Подруги в смущении пожали плечами. Ясно, что Арнольд Борисович не поставил свою родственницу в известность, не сообщил о той трагедии, которая произошла у них в семье. И также ясно, что сделал он это намеренно. И вот теперь подругам предстояло ввести Марию Борисовну в курс дела. Но так, чтобы старушку не хватил удар.

Сделать это было очень даже непросто. Услышав про исчезновение племянницы, старушка схватилась за сердце.

– Как пропала?! Как похищена?! Кем? Когда? Как?

Старушка так переживала, что подругам пришлось искать ее лекарства. Лишь накапав себе в стаканчик из пяти разных баночек, Мария Борисовна немного успокоилась и смогла слушать дальше. И слушала она внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов.

– Так, – кивнула она, когда подруги закончили. – Я все поняла. Марго пропала. И вы полагаете, что это как-то связано с ее матерью, с Клеопатрой?

– Да. На эту мысль нас навело странное сообщение, которое прислали Арнольду Борисовичу на его телефон.

– Что же, – склонила к плечу голову Мария Борисовна, – не стану лукавить и отрицать. Вполне возможно, что так и есть. В смерти Клеопатры лично для меня есть много загадочного и непонятного. Да и во всей этой истории в целом – тоже.

Собравшись с силами, старушка встала и добавила:

– Пойду поставлю чайник. Разговор нам с вами предстоит долгий. Так что захочется и вам, и мне горло промочить. – И ушла на кухню.

К чаю Мария Борисовна подала абрикосовое варенье. Очень вкусное и ароматное.

– Сама варю, – пояснила старушка. – Покупаю на рынке подпорченные абрикосы. Для повидла – самое оно! Кушайте, не стесняйтесь. Чего-чего, а варенья у меня в доме всегда с избытком. Сама сладкоежка, люблю побаловаться сладким. И гостей всегда угощаю.

Чашки и чайник у Марии Борисовны были самые дешевые. Но чистые-чистые. И вообще всюду в квартире не было ни пылинки. Как говорится, бедно, но чисто.

Глава 10

Девушки с нетерпением ожидали рассказа, но Мария Борисовна не торопилась: она о чем-то сосредоточенно размышляла, прикрыв глаза.

– С Клепой я познакомилась первая, – заговорила она наконец. – Арнольд в нашей компании появился уже позже. Тогда это было удивительное знакомство. Иностранка! Да еще не просто иностранка, а прибывшая из капиталистического, как тогда говорили, мира. И где? У нас, в Советском Союзе! Для всех нас это были удивительные отношения.

– Мама Марго была иностранной подданной?

– Да. Она прибыла к нам, как мы тогда говорили, из туманного Альбиона.

– Из Англии?

– Ну да. И могу вам сразу же сказать: ее родители были категорически против того, чтобы их титулованная дочь вдруг заделалась ярой коммунисткой и поехала на родину Владимира Ильича. А Советский Союз, что ни говори, был в те времена средоточием и оплотом социал-коммунистической партии рабочих и крестьян.

Каким местом высокородная дочь лордов относилась к партии рабочих и крестьян, понять было трудновато. Да Мария Борисовна, тогда просто Мария, никогда и не пыталась. Она знала только одно: лучше, светлее и интереснее она человека в своей жизни не встречала. Мария, если можно так выразиться, влюбилась в свою английскую подругу. Разумеется, ничего общего с порочной сексуальной привязанностью ее чувство не имело. Мария восхищалась своей подругой совершенно искренне и невинно. Восхищалась как честным и идейным соратником.

– Как бы я хотела быть хоть немного похожей на нее. Такой же смелой! Такой же отважной! Так же наплевательски относиться ко всем условностям.

Оковы, которые наложили на нее общество и происхождение, а также горячо любимые Клеопатрой родители – лорд и леди Глочестер, – девушка сбросила одним легким движением.

– Я уезжаю! – заявила она своим опешившим родителям. – Вернусь ли, не знаю. Если хотите, можете лишить меня наследства. Если нет, то поцелуйте и попрощаемся по-доброму.

И что удивительно, ее родители только прослезились в ответ. Они тоже восхищались в душе своей непокорной дочерью. К тому же она была у них единственным ребенком. Поздним. А авантюризм был у них в роду. Фамильная болезнь, если можно так выразиться. Некоторые передают гемофилию, другие – врожденное косоглазие или огромные носы, а у них от бабки к внучке, от прадеда к правнуку рождались исключительно авантюристы всех мастей.

– Один из прапращуров Клеопатры ушел из родительского дома, чтобы стать пиратом. Конечно, тогда это было вполне законное занятие. Он, кажется, даже купил патент на пиратство. Покупали-то подобные патенты многие, но далеко не все возвращались назад с триумфом, купаясь в роскоши. А вот он вернулся. И еще много поколений его потомков жили памятью об этом пирате и со сладкой мыслью: если бы не его трофеи, то не жить бы им в родовом замке так безмятежно.

Но Клеопатра сокровищ не искала. Корабли на дно не пускала. Она добивалась прекрасной и светлой жизни для всех… и даром!