Но оказывается, дочь мэра имела вполне конкретных персонажей для своих обвинений.
– Она считала, что отца сдали те трое его бывших сообщников, с которыми он вместе работал на золотых приисках.
– Она вам так прямо и сказала?
– Нет, но… Девушка просила у меня любую информацию, которую мне удалось найти об этих троих.
– И вы… Вы ей эту информацию предоставили?
– Почему бы и нет? Я назвал ей имена и фамилии сотрудников, работавших вместе с ее отцом на приисках. И назвал городок, где все это происходило.
– А у вас-то откуда появилась подобная информация? Следствие докопалось?
– Да нет. Следствие эти трое не очень интересовали. По объемам награбленного они не шли ни в какое сравнение со своим главарем. Тот брал себе девять десятых, а помощникам доставалась одна десятая на троих.
– Немного.
– Так ведь от них и не зависело ничего. Все придумал и осуществил наш мэр. Вот он был умная голова! А те трое… Они были всего лишь жалкими сосунками, которые брали то, что им кидал босс.
– Тогда откуда же вы узнали их имена?
– Буквально через день после смерти нашего мэра к нам в редакцию пришло одно письмо, – признался журналист.
– Письмо?
– Да. Анонимное послание. Вообще-то мы никогда не читаем анонимки. Но тут мы не смогли устоять. Письмо было написано человеком, явно находящимся в состоянии глубочайшего шока. Фразы то и дело повторялись. И мне даже показалось, что писавший это письмо человек не совсем здраво рассуждает. Из письма следовало, что наш мэр был всего лишь жертвой тех троих. Описывалась схема выкачивания государственных денег, а также предлагалось взяться за тех троих и хорошенько их наказать.
Подруги переглянулись. А потом Кира спросила:
– Выходит, мэр покончил с собой до того, как разразился скандал?
– Ну конечно. Мы никак не могли понять, что произошло. Но потом пришло это письмо… И все так закрутилось!
– Вы дали этому письму ход?
– Показали его прокурору.
– И он затеял расследование? В отношении покойника?
– Ну, для подобных дел неважно, жив или мертв обвиняемый. Государство должно было получить назад свои деньги. И прокурор прекрасно понимал, чем может стать для него такое громкое дело. И после раскрытия его он может даже пойти на повышение. И… И пошел.
Теперь подруги уже совсем ничего не понимали. Со слов старушки-цветочницы они поняли, что мэр покончил с собой из-за навалившихся на него разоблачений. Но оказалось, что разоблачения начались лишь после его смерти! Так почему же покончил с собой первый мэр этого города? Что заставило его предпринять столь решительный, радикальный шаг?
Возвращаясь к себе домой в их Чудный Уголок, подруги никак не могли свыкнуться с мыслью, что преступник, вероятно, все это время находился где-то совсем рядом с ними.
– Не зря же Лана ляпнула про Чудный Уголок! Уверена: она живет рядом с нами.
– Она могла сказать просто так. Чудных Уголков на нашей планете пруд пруди!
– Но не в каждом совершается убийство, которое мы и расследуем.
Смущало подруг лишь то, что девушка на фотографии, которую они раздобыли в редакции «Краснодарского вестника», была им совершенно незнакома.
– Такая в нашем поселке точно не живет! Мы бы ее знали.
– Нет, эту девушку мы никогда не видели.
И тем не менее подруги не находили ничего другого, как пойти ва-банк! Лана или ее сообщница, взявшаяся мстить трем бывшим дружкам отца, избежавшим разоблачения и оставшимся на свободе, могла быть где угодно. И им предстояло вычислить ее.
– Сама Лана после отъезда из родного города могла изменить свою внешность с помощью пластических операций.
– У нее не было денег.
– Не обольщайся! У этих богатеев, как их ни потроши, всегда найдется заначка где-нибудь на Каймановых островах или в одном из неподкупных банков Швейцарии. Вот и денежки Филина лежали себе там в целости и сохранности, пока за ними не приехала дочурка и наследница. Для швейцарских банкиров неважно, откуда у Филина взялись эти деньги. Он им доверил свое состояние, и те сохранили их для законной наследницы.
– Значит, ты считаешь, что Лана находится где-то в нашем поселке?
– Да. Я считаю, что она живет тут.
– Но как? Как это возможно?
– Сменив внешность, она могла сменить также и имя.
– Но почему она поселилась именно у нас?
– Думаю, что тут сыграло роль то, что тут жила одна из жертв.
– Николай?
– Он самый.
– Выходит, она следила за ним?
– За ним и за двумя другими. Ей очень повезло, что Николай и Игорь, волею обстоятельств, тесно общались в последнее время. С первой ее жертвой такого везения преступнице не предоставилось. Иван жил отдельно, в небольшом городе, где каждый человек на виду. Думаю, что преступнице стоило больших трудов влезть в его окружение и сделать это к тому же незаметно.
– Ты думаешь, она была среди гостей? В тот вечер, когда убили Ваню?
– Уверена. И я даже знаю, кто это была. Та самая внезапно пропавшая приятельница Гриши!
Звонок во Владимир подтвердил догадку подруг. Нина – сожительница убитого и фактически его вдова – наконец сумела поговорить с Григорием.
– Не видел он своей девушки с того самого дня! Оказывается, она вовсе не из нашего города. Гриша сказал, что убийство Вани так сильно на нее повлияло, что она даже больше не захотела оставаться у нас во Владимире. И сразу же после убийства, как только нам разрешили покидать пределы города, она уехала.
– И ее приятель не удивился столь поспешному отъезду?
– Гриша сказал, что девушка была очень сильно напугана случившимся. Только и бормотала, что про какие-то секты, которые убили Ваню и которые могут добраться и до нас всех. Что у сектантов на уме одни злодейства. И она не хочет стать их следующей жертвой.
– И он ей поверил?
– А почему бы и нет, – удивилась в ответ Нина. – Мне и самой первые месяцы страшновато к себе домой возвращаться было. Все-таки убийство! Да еще такое жуткое!
Конечно, понять девушку можно было. Но что-то мешало подругам поверить в то, что испуг этот был правдой, а не хорошо продуманной маскировкой, обманувшей и недалекого Григория, и всю его развеселую компанию.
У подруг не было ясного описания преступницы. Русоволосая молодая женщина с невыразительной внешностью и ничем не примечательной фигурой. Да таких на свете полным-полно! И дочь мэра – Лана – никак не подходила под это описание. Вот она была девушкой яркой, со сверкающими голубыми глазами и белыми, словно снег, волосами.