В пользу мнения брата покойной было и то, что Лешка до сих пор в деревне не объявился. Как пропал вчера с раннего утра, так и все. Ни слуху, ни духу, ни телефонного звонка.
Об этом подругам с грустью поведала Оля. Сама девушка выглядела бледно. Но рассказать о том, куда она вчера поздно вечером ходила, отказалась. Сделала огромные наивные глаза и заявила:
– Сразу же после вашего ухода легла спать! Никуда не ходила. Всю ночь Лешеньку своего ждала. Да только он так и не вернулся.
– Бедная, как ты переживаешь!
– И не говорите, – кивнула головой Оля. – И Диана еще тут!.. Ужас, что с ней случилось! Бедная девушка! Хотя я ее и не любила никогда, сами понимаете, не за что мне было ее любить. Но только такая смерть – это слишком даже для нее. Видит бог, уж чего-чего, а смерти ей я никогда не желала!
Но у подруг уже пропало доверие и к Оле. Теперь они точно знали, что, невзирая на милую внешность, она способна лгать, не смущаясь.
Вот только вопрос: куда она бегала? И к кому? Уж не к дому ли убиенной Дианы? И пусть не сама она зарезала Диану, но не могла ли видеть Оля настоящего убийцу девушки? И если видела, то почему теперь молчит и покрывает его? А почему покрывает? Потому что любит его. Любит и верит, что он вернется к ней назад.
Выводов напрашивалось много. И все неприятные.
– Леша и не звонил и не возвращался?
– Нет.
– Пора объявлять парня в розыск.
– В розыск? – побледнела Оля. – Вы это серьезно?
– Мало ли что могло с ним случиться? – пожала плечами Кира. – Все-таки вторые сутки пошли, как его нету.
– В питомнике он не появлялся, я узнавала, – прошептала Оля.
– Видишь. И у матери его тоже не было.
– Она тоже мне так сказала.
– Значит, с парнем что-то случилось. Он на мотоцикле уехал?
– Да. У него…
– Мы знаем, «Сузуки» черно-красного цвета.
– Верно.
– И гонял на нем Лешка, небось, совершенно бессовестно.
– Мой Леша любит быструю езду.
– А тебе она не нравится?
– Нравится, но… Это же такой риск! Шлем мой Леша не носит. Считает, что это лишнее. Костюм я ему специальный купила, красивый такой, кожаный, с накладками. В магазине сказали, что этот костюм защищает от девяноста процентов травм, которые случаются при падении с мотоцикла. Так Лешка один раз его всего-то и надел! А потом заявил, что костюм его душит. Что он любит мчаться навстречу ветру, чтобы тот бил его прямо в обнаженную грудь.
Ветер, обнаженная грудь – это все прекрасно и романтично, но ровно одну минуту и желательно на экранах телевизоров. А вот в реальной жизни все иначе. Ветер на большой скорости вовсе не нежный и прохладный. Он бьет в лицо, а уж про голую грудь и вовсе говорить не нужно. Стоит немного вспотеть, а потом вскочить на мотоцикл и помчаться – простуда и воспаление легких вам обеспечены. Не говоря уж о том, что ездить без шлема – это верх легкомыслия.
Но шлем Леши, так же как и его костюм, висели в комнате у молодой пары. Оля специально открыла шкаф и показала подругам и костюм, и шлем, и перчатки. Все было красивое, модное и явно очень и очень дорогое.
– Балуешь ты его, – то ли с осуждением, то ли с легкой завистью (ей-то самой баловать было некого!) произнесла Кира.
– Вы думаете, с ним что-то случилось?
– Поищем и узнаем.
Искать начали с помощью людей с обеих сторон реки Лапки. Невиданное дело, но ради поисков лентяя и бездельника Лешки все вдруг удивительным образом сплотились.
– В деревне он был первым парнем, – пояснила Татьяна, которая первой увидела подруг. – Да еще Дианкиным женихом. А мама его в нашей школе работала, все мы у нее учились. Вот поэтому все так и всполошились.
Поиски пропавшего Леши и его мотоцикла было решено начать с прочесывания местности.
– У кого-нибудь есть другие предложения?
Все молчали. И внезапно вперед вышел длинноногий Сергей – тот самый приятель Лешки с удочками. Он и сейчас был с удочками и стоял в окружении голоногих мальчишек в подвернутых джинсах. Только что снова с речки, не иначе.
– Я знаю одно место, куда мог поехать Леха, – произнес он. – Это у плотины.
– И что ему там понадобилось? – поморщился Василий, который взял на себя руководство поисками пропавшего односельчанина. – Гиблое место ведь. Никто там не живет уже сколько лет.
– Я туда с ним только один раз съездил, – поспешно открестился Сергей. – Мне не понравилось. А Лешка, он туда еще много раз мотался.
– Да что ему там нужно было?!
– Он говорил, что там атмосфера особенная. Думается хорошо.
– Тьфу ты! – скривился Василий. – Гнусное место. С одной стороны старое кладбище, с другой плотина. А прямо… Лучше и не говорить к вечеру!
Он и не договорил, но по толпе прошел какой-то ропот. Кажется, людям стало очень неуютно. И несмотря на то, что вокруг ярко светило солнце и был еще даже не вечер, внезапно словно повеяло прохладой.
– А что там прямо? – спросила у Татьяны Кира. – О чем это он? Вы знаете?
– Все знают.
– И что там?
– Камень там.
– Какой камень?
– Камень «самоубийц».
Татьяна произнесла это таким замогильным голосом, что у подруг мороз по коже пошел.
– Что? – пискнула Леся. – Как? Как вы сказали?
Татьяна глубоко вздохнула, но видя, что подруги не отстанут, принялась объяснять. Когда-то давным-давно на том месте, где сейчас находится плотина, сдерживающая разлив речки Лапки, находилась деревня Старые Лапки. В этой деревне было поместье здешнего помещика Ивана Рыбалкина. Человек он был по тем меркам начитанный, интеллигентный. Все свое свободное время проводил за чтением или научными изысканиями.
В те времена было модно увлекаться какой-нибудь наукой или проводить реформы, так сказать, местного значения. Чаще всего эти научные опыты или реформы не выходили дальше границ поместья. То есть никакого политического или экономического влияния на страну в целом не оказывали. И по сути своей были совершенно бесполезны.
И зачем же, спросите вы, эти реформы вообще проводились? Но ведь должны же были дворяне как-то развлекаться? Должны. А телевизоров тогда не было. Компьютеров и Интернета – тем более. Охоту и пирушки любили далеко не все. Вот и местный помещик Иван Рыбалкин предпочитал тихие, камерные развлечения и возню в собственном кабинете за колбами и пробирками.
Но однажды возле его поместья остановился цыганский табор. Цыгане зашли в дом, чтобы поприветствовать хозяина и испросить у него, как водится, дозволения остаться на некоторое время в его владениях. Рыбалкин никогда не отказывал цыганам. Можно сказать, что между ними даже водилось нечто вроде дружбы. Ну, насколько такое слово уместно в данном случае. Но определенная симпатия у Рыбалкина к этим вечным странникам все же была.