– Я хотел извиниться перед тобой, – наконец негромко произнес Шерьян.
– Вот как? – Я с показным удивлением изогнула бровь. – За что, интересно?
– За поведение моего сына, – с некоторым усилием ответил он. – Знаю, ты сейчас несколько обижена на него…
– Обижена? – не утерпев, перебила его я. – Не обижена, храмовник. Я очень и очень зла. Безумно зла. Еще ни один человек не смел обращаться со мной так. Словно с женщиной, которая дарит свои ласки за деньги.
– Я понимаю, – в голосе Шерьяна не было и тени насмешки, – поэтому и прошу прощения за эту сцену. Обещаю, подобного больше не повторится.
– Конечно, – кивнула я. – Потому что я разрываю наш договор.
И тут же осеклась, поскольку храмовник бросил на меня предупреждающий взгляд. В его медово-карих глазах бушевало темное пламя бешенства. Но, странное дело, я понимала, что гнев мужчины был сейчас направлен не на меня.
– Не начинай, – глухо предупредил меня Шерьян. – Ты же знаешь, что я не позволю тебе этого. Не будем повторять ночной разговор. Я не люблю, если честно, угрожать.
– А я не люблю, когда меня втравливают неизвестно во что, – с вызовом отозвалась я. – И требую объяснений. Я не вчера родилась, храмовник, и кое-что понимаю в поступках людей. Что творится с твоим сыном? Только не заливай, что подобное поведение – обычное для него дело. Все равно не поверю.
Целую минуту после моих слов Шерьян колебался. Я видела, что он почти готов рассказать мне правду, но в последний миг храмовник передумал.
– Нет, – качнул он головой. – Не могу. Не сейчас, по крайней мере. Но я клянусь тебе, что в нашем путешествие твоей чести ничто не будет угрожать. С моей стороны было ошибкой отправлять Рикки в комнату без присмотра. Больше я таких промахов не допущу.
– Хотелось бы верить, – фыркнула я. И отвернулась к окну, показывая, что больше разговаривать нам не о чем.
Во дворе царило раннее ласковое утро – птички пели, солнышко светило, только эта картина не помогала отвлечься от дурных мыслей.
– Одевайся, Тефна, – устало попросил меня Шерьян. – Я постарался подобрать тебе то, что придется впору. А потом выходи в гостиную. Позавтракаем – и в путь.
– Не так быстро, храмовник, – буркнула я. – У меня в этом городе много друзей, которые будут волноваться, если я внезапно исчезну.
– Исключено, – отрезал Шерьян. – Я и так потерял слишком много времени, чтобы проводить еще один день в бесцельных визитах.
– Я не спрашиваю у тебя разрешения. Просто ставлю в известность.
Храмовник промолчал. Жаль, что у меня нет глаз на затылке. С удовольствием полюбовалась бы сейчас на его обескураженную физиономию. Но повернуться к нему лицом – значит, признать в чем-то свое поражение и слабость.
Через некоторое время, заинтригованная таинственной тишиной в комнате, я все же рискнула бросить осторожный взгляд за спину. И тут меня ожидало очередное жестокое разочарование. Поскольку Шерьяна там не было. Этот мерзавец просто-напросто бесшумно удалился, даже не позаботившись известить меня о своем уходе! Ну и кто он после этого?
Бормоча себе под нос самые замысловатые ругательства, которые только могла придумать, я быстро осмотрела то, что принес Рикки. Выбор одежды удручал. Штаны оказались настолько велики, что туда могла бы влезть еще одна такая же по размерам девушка. Рубашка едва сходилась на груди, а кожаный жилет болтался, словно на жердине. При всем при этом нижнее белье неожиданно порадовало своей изысканностью. Вот к этому столь необходимому предмету туалета у меня никаких претензий не было. Но общего бедственного положения дел подобная малость не исправила. Стоит ли говорить, что в гостиную я вышла в отнюдь не радостном настроении.
За обеденным столом уже маялся в полном одиночестве Рикки. При виде меня он зарделся, словно девица, впервые узнавшая, что детей приносит не аист, но все же нашел в себе мужество приветливо кивнуть.
– Даже не пытайся, – предупредила я его возможные попытки начать разговор.
После чего уселась на стул и начала мрачно испепелять взглядом тарелку с внушительной порцией омлета. Но потом, поняв, что таким образом вряд ли насыщусь, и соблазненная умопомрачительным ароматом, все же взяла вилку и принялась быстро уничтожать свою порцию.
Не отставал от меня и Рикки. Я удивленно хмыкнула, когда увидела, с каким аппетитом он разделывается со здоровенным бифштексом. Нет, все понимаю, но так наедаться на завтрак? Кажись, с этим мальчуганом и в самом деле творится что-то неладное.
К сожалению, стоило признать, что загадочное поведение Рикки вряд ли станет понятным в ближайшее время. Уж больно серьезно был настроен храмовник в отношении сохранения чести семьи. Ладно, путешествие предстоит не однодневное, авось что-нибудь и всплывет по ходу.
Шерьян появился в комнате, лишь когда я в полном молчании допивала остывший травяной отвар, не забывая при этом буравить испорченного юнца злобным взглядом. Тот старательно делал вид, будто между нами ничего не произошло, – мечтательно глядел в окно, легкомысленно болтал ногой и вообще строил из себя невинное дитя. Ох, будь моя воля, все же накостыляла бы ему от души, чтобы на будущее запомнил: у некоторых девушек весьма острые коготки и зубки имеются, которые они без сомнений в ход пускают, когда их пытаются погладить против шерсти.
– Вы уже поели? – прервал мои кровожадные мысли храмовник, неторопливо входя в комнату. – Прекрасно, тогда через полчаса в путь.
– Имеются существенные возражения, – фыркнула я и встала напротив мужчины, уперев руки в бока. Пусть не думает, что ему удалось нехитрой уловкой ссоры избежать.
– Какие же?
На миг мне стало даже жалко Шерьяна – настолько обреченно прозвучал его вопрос. Но только на миг. Я жестоко ухмыльнулась и небрежным жестом провела по себе ладонью, предлагая полюбоваться, во что мне пришлось обрядиться. Позади сдавленно выдохнул Рикки и, пробормотав неразборчивые извинения, вылетел из гостиной со всей возможной скоростью. Да, трудно мне придется рядом со столь горячим юношей.
– Я не понимаю, – пожал плечами Шерьян. – Говори прямо, что тебя не устраивает. Знаешь ли, никогда не был силен в пантомиме.
– Я не могу ехать в путешествие в таком виде, – спокойно произнесла я, решив не взрываться от возмущения по пустякам. – Штаны и жилет слишком велики, рубашка мала – того и гляди по швам разойдется. Хотя, наверное, твоего сынка подобный исход дела весьма порадует.
– Я бы не хотел, чтобы ты говорила о Рикки в таком пренебрежительном тоне, – зло сощурился храмовник. И тут же продолжил, не давая мне опомниться после столь наглого заявления: – Извини, но лучшего я тебе все равно предложить не в состоянии.
– И не надо мне предлагать, – качнула я головой. – Заедем в трактир, где я быстренько соберу сумку со всем необходимым. И даже к друзьям по дороге не забегу, авось привыкли к моим неожиданным исчезновениям. Только не начинай заново песню о том, что надо спешить. Гарантирую, мы потеряем намного больше времени, если я поведу тебя кружным путем. Нарушением договора это не будет.