Шерьян лежал на многострадальном плаще Гвория и, по всей видимости, чувствовал себя намного лучше. По крайней мере, дышал он теперь мерно и спокойно, а на щеки лег слабый румянец. Словно храмовник просто решил передохнуть и случайно задремал.
– Как он? – спросила я у Рикки, который встал с пожухлой травяной подстилки при нашем появлении.
– Лучше, – улыбнулся юноша и с нежностью посмотрел на отца. – Намного лучше. Я думаю, он скоро придет в себя.
– Это хорошо, – буркнула я, присаживаясь рядом с лежащим храмовником. Зябко поджала под себя босые ноги и многозначительно посмотрела на отца. Не люблю, когда кто-нибудь присутствует в момент решения денежных вопросов.
– А ты почему без обуви по лесу шатаешься? – проигнорировал этот взгляд Ларс, с нехорошим интересом рассматривая мои грязные ступни. – Или ногу наколоть сучком каким-нибудь хочешь?
– Потому что одеть вы меня одели, а сапоги или ботинки хоть самые завалящие дать забыли, – пояснила я. – Да и потом, чай, мне не привыкать босоногой по лесу бегать. Все детство, считай, так провела.
– По-моему, это самое детство у тебя до сих пор в голове бродит, – укоризненно заметил отец и с тяжким вздохом предложил: – Ладно, пойду тебе чего-нибудь на ноги отыщу. Чтоб не позорила мои седины. Взрослая девица, а словно сорванец щеголяешь.
Я привычно промолчала на недовольное бурчание отца. Знаю ведь – если сейчас осмелюсь возражать, то мы еще добрый час препираться будем, вспоминая, кто больше учудил в свое время. Я ведь тоже могу много чего рассказать о своем папаше. Например, как он однажды одним махом высадил бочонок перебродившей медовухи и потом в медвежьем облике целый поселок распугал. Хорошо еще, что там охотников за нечистью не оказалось. Представляю, как бы они обрадовались столь легкой добыче: вусмерть пьяному медведю, который залез на самую вершину столетнего крепкого дуба и оттуда горланил неприличные песни. Ох, помню, как мы с матушкой на следующее утро веселились, когда хмурый похмельный отец пытался спуститься с дерева и не сорваться при этом. Конечно, в итоге он благополучно рухнул с высоты в два человеческих роста, но хорошо хоть ничего не сломал себе при этом. Этот случай мы с матушкой припоминаем отцу каждый раз, когда тот начинает сетовать на нашу неуемную тягу к приключениям. Сам-то ничем не лучше нас, даром что медведь, а не вальяжный кот.
– Рикки, поможешь! – скомандовал Ларс и направился к выходу из шалаша.
Юноша растерянно посмотрел на отца, потом перевел взгляд на меня, словно спрашивая совета.
– Иди, – разрешила я. – Мне тут с твоим отцом надо кое о чем переговорить.
Рикки кашлянул и вдруг нахмурился, будто заподозрил что-то неладное.
– Да не трону я его, – без слов поняла я те мысли, которые сейчас тревожили юнца. – Дурная, что ли, сначала спасать вас всех вместе взятых, а потом по одиночке убивать? Оплату за договор стребую, и все.
Только после этого Рикки наконец-то решился оставить отца со мной наедине. Я дождалась, когда снаружи раздался звучный глас Ларса, по привычке замысловато обругавшего горе-охранников, и повернулась к Шерьяну.
Он лежал с закрытыми глазами. Темные волосы прилипли ко лбу, на котором обильно выступила испарина, губы плотно сжаты, словно даже во сне он продолжал с кем-то бороться или спорить. Не выдержав, я легонько провела тыльной стороной ладони по щеке храмовника, проверяя, теплая ли она. Затем скользнула пальцами ниже, на шею, где легко отыскала спокойный и ровный пульс. Против воли кинула взгляд на грудь мужчины, которая виднелась в просвете распущенной шнуровки, и только сейчас рассмотрела на левой стороне глубокую кровавую царапину. Видимо, именно там Марий наметил место будущего удара. Потом бы к Шерьяну подтащили упирающегося Рикки, принудили бы мальчика взять в руки кинжал и пронзить им сердце отца.
– Я начинаю смущаться, – вдруг прервал мои тяжкие раздумья хрипловатый голос храмовника.
От неожиданности я подпрыгнула и поспешила отдернуть руку, которую все еще держала на его пульсе. Шерьян улыбнулся, потом с удовольствием потянулся и внимательно посмотрел на меня, видимо, ожидая каких-либо разъяснений.
– Ты пришел в себя? – не нашла лучшего вопроса я. И тут же замолкла, поняв, как смешно это прозвучало.
– Нет, я еще сплю, – с томными интонациями протянул храмовник. – И вижу чудесный сон, в котором меня обнимает прекрасная девушка.
– Я тебя не обнимала! – густо покраснев, поспешила оправдаться я. – Просто хотела убедиться, жив ты еще или уже упокоился.
– Ну и как? Убедилась? – лукаво усмехнулся Шерьян. Затем с некоторым сомнением провел по себе руками, словно проверяя, все ли на месте.
– Ты в полном порядке, – поспешила я заверить мужчину. – Марий, слава всем богам, не успел закончить ритуал.
– Я вижу. – Храмовник приподнялся на локтях и с некоторым усилием сел, видимо, еще испытывая сильную слабость. Потом с тревогой огляделся и глухо спросил: – А Рикки как?
– Он жив и невредим, – улыбнулась я. – Твой сын совершенно не пострадал. Более того, даже сумел победить своего демона.
– Вот как! – не сумел удержаться от удивленного восклицания Шерьян. – Неужели ты все-таки открыла круг?
– У меня не было другого выбора, – отозвалась я, невольно передернув плечами при воспоминании об этом поступке. – Марий уготовил для меня столь мерзкую участь, что путешествие в мир мертвых по сравнению с ней показалось мне легкой, необременительной прогулкой.
Шерьян смущенно отвел взгляд, словно понимая, что именно задумал сделать со мной его бывший товарищ. Хотя почему словно? Если уж мой почти бывший работодатель свою жену не пожалел и заставил пройти через подобный обряд, то должен прекрасно осознавать, что мне не удалось бы избежать столь же печальной судьбы.
– Я рад, что планы Мария сорвались, – тихо произнес храмовник, старательно рассматривая что-то в противоположном углу. – Правда рад. И не только за себя с сыном.
Я промолчала. Стоит признать, мое отношение к храмовнику резко изменилось после встречи с Индигердой. Я и раньше-то опасалась этого мужчину, справедливо полагая, что злейшие враги только по велению заключенного договора друзьями не станут. Теперь же всякое желание общаться с ним просто пропало. Если уж человек предал собственную жену, то даже страшно представить, как он может поступить с обыкновенной нечистью, случайно попавшейся ему на пути.
– Все так плохо? – неожиданно с грустной улыбкой поинтересовался Шерьян.
– Что? – переспросила я, застигнутая врасплох.
– Ну, у тебя сейчас такое выражение лица, будто ты что-то гадкое перед собой видишь, – хмыкнув, объяснил храмовник. Затем глубоко вздохнул и тихо завершил фразу: – Вот я и спрашиваю: это после разговора с Индигердой? Ты ведь встречалась с моей женой по ту сторону круга, иначе бы просто не смогла спасти Рикки от демона.
– Да, встречалась, – подтвердила я и замолчала, не зная, что еще сказать.