Таша поморщилась и отвела взгляд. Затем глубоко вздохнула, набираясь мужества, и негромко пожаловалась:
– Он пришел ко мне якобы мириться. Утверждал, что я все неверно поняла. Мол, его приставания были лишь объятиями любящего брата, и ничего более. Естественно, я ему не поверила. Дирон, к примеру, никогда не пытался залезть мне под юбку, никогда не зажимал в углу и никогда не позволял себе откровенно сальных и пошлых шуток в мой адрес. Тогда Ромуал сказал, что у меня слишком расшалились нервы. Что я вижу грязный подтекст в тех фразах, которые любой другой человек пропустил бы мимо ушей. Словом, он был так убедителен, что я поверила его словам. И потом, это случилось сразу после первого покушения, когда я даже собственной тени боялась. Ромуал дал мне успокоительный отвар и намекнул, что после нескольких месяцев приема все случившееся покажется мне невинной забавой.
– М-да, – протянул я.
Это же надо так выразиться – «покажется невинной забавой»! Не ожидал, что Ромуал настолько расчетливая и подлая сволочь.
– Так как? – Таша прижалась ко мне ближе, преданно заглядывая в глаза. – Ты расскажешь мне?
Колебался я недолго. В конце концов, если все закончится благополучно, то Таше предстоит жить рядом с Ромуалом еще долгое-долгое время, пока она не встретит достойного человека и не переедет в дом мужа. И даже при подобном исходе нельзя быть абсолютно уверенным в том, что сводный братец оставит ее в покое. Его чувство напоминает чистой воды одержимость, когда стираются всякие различия между добром и злом.
– Если бы ты принимала этот отвар достаточно долго, то через какое-то время не смогла без него обходиться, – медленно, тщательно подбирая слова, произнес я. – И тогда он бы перестал его тебе давать. Точнее, поставил перед тобой некое условие, только после выполнения которого ты бы получила желаемое. Догадываешься, какое именно?
Девушка недоуменно посмотрела на меня, но уже через секунду приглушенно охнула. В пронзительно синих глазах мелькнул всполох ярости и негодования.
– Но он же мой брат! – выдохнула она. – Как так можно? Это же… Это же подло и отвратительно!
Я промолчал. Да, подло, да, отвратительно, но какой-то частью своего рассудка я понимал Ромуала, как это ни странно звучит. Испытание властью – самое серьезное, через которое мне когда-либо приходилось проходить. Это безумно сладкое чувство. Когда держишь в своих руках жизнь другого человека. Когда в твоих силах заставить его плакать от счастья или кричать от боли. Когда ловишь на себе его взгляд, наполненный первобытным ужасом. Тогда ты чувствуешь себя богом. И от этого ощущения почти невозможно отказаться по собственной воле.
Да, я заплатил очень большую цену за ту свою слабость. Но от этого легче не становится. Поэтому я опасаюсь слишком часто пользоваться силой во имя достижения собственных целей. Почувствовав вседозволенность и всемогущество один раз, ты будешь вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь. И я боюсь, да-да, именно боюсь, что когда-нибудь не справлюсь с невыносимым искушением вновь примерить шкуру божества на себя.
Сегодня мне слишком часто приходилось бередить старые раны. Сначала – когда Таша вывела меня из себя. Потом – во время магического допроса Ромуала. Чувствую, до вечера мне еще не раз предстоит проявить свою власть над обычными людьми. Что же, я буду осторожен, очень осторожен, ибо иначе рискую сорваться в ту пропасть, из которой некогда выбрался с таким трудом.
– О чем ты думаешь? – прервала мои невеселые мысли Таша. – У тебя сейчас настолько отсутствующий вид, будто ты не здесь, со мной, а где-то очень далеко.
– Неважно, – отмахнулся я от вопроса. – Просто кое-что вспомнилось.
Таша, изогнув бровь, ожидала продолжения. Но я лишь рассеянно улыбнулся, вежливо поцеловал ей пальцы и отошел к зеркалу. Ладно, хватит раскисать и по сто раз переливать из пустого в порожнее. Пора делом заняться.
– Я бы хотел поговорить с твоим братом, – сказал я и тут же уточнил, когда увидел, как Таша испуганно вздрогнула. – С родным, конечно же.
– Дирон обычно поздно встает, – растерянно произнесла девушка. – Но я попробую его разбудить.
– Я был бы очень признателен тебе за это, – улыбнулся я одними уголками губ.
Таша кивнула и сделала пару шагов к двери. Но на пороге обернулась и одарила меня столь ласковым взглядом, что на какой-то миг мне стало трудно дышать.
– Значит, ты ударил Ромуала из-за меня? – прошептала она. – Спасибо. Мне очень приятно, что ты таким образом вступился за мою честь.
Я не успел ничего сказать в ответ, как девушка выскользнула из комнаты, шаловливо качнув подолом платья.
Оставшись в одиночестве, я повернулся к окну и прислонился к холодному, запотевшему стеклу лбом. Так много вопросов и так мало ответов! А время беспощадно утекает сквозь пальцы песчинками бесцельных секунд. Что же мне делать дальше? Вызывать родственников Таши по одному, провоцировать их на драку и после этого начинать серьезный допрос? Да, пожалуй, что именно так. Иного способа для быстрой разгадки я просто не вижу. Понимаю, что святая инквизиция меня с потрохами съест за подобное самоуправство, но это потом. Сейчас самое главное выжить.
Едва я так решил, как дверь позади меня скрипнула, и в отражении оконного стекла я увидел заспанного, встрепанного Дирона. Он широко зевнул, попытался пригладить торчащие во все стороны кудри, но сразу же отказался от этой заранее обреченной на провал идеи. Просто махнул рукой и наконец-то вошел в комнату. За ним бесшумной тенью проследовала Таша.
– И чего вам надо? – весьма невежливо начал разговор Дирон, безуспешно пытаясь привести хоть в какое-то подобие порядка одежду, явно натянутую впопыхах. – Больше всего на свете я не люблю, когда меня будят до полудня. А если еще делают это без веской причины… Словом, вы рискуете нажить сейчас злейшего врага в моем лице.
Я обернулся и смерил задумчивым взглядом самоуверенного юнца. Мальчик, на твоем месте я бы не кидался подобными заявлениями так бездумно. Ведь кое-кто может принять их всерьез.
Дирон несколько смутился от моего взгляда, но практически сразу взял себя в руки и гордо задрал подбородок, на неуловимый миг становясь до ужаса похожим на свою сестру. Видать, потомкам Северянина не занимать упрямства и своеволия.
– Я пригласил вас, чтобы побеседовать, – издалека начал я. – Понимаете ли, мне кажется, что моей драгоценной невесте в этом доме, грозит какая-то опасность. А я привык доверять своим предчувствиям.
– Какая чушь! – возмущенно фыркнул Дирон. Рухнул в ближайшее кресло и устало потер красные от недостатка сна глаза, после чего приглушенно поинтересовался: – Что может грозить Таше? Или вы тоже поверили ее фантазиям о том, что кто-то пытается ее убить?
Я ничего не ответил на это. Точнее, только собирался возразить юноше, но меня опередила Таша, которая взвилась вверх, словно ужаленная осой.
– Что? – гневно воскликнула она. – Ты мне не веришь? Ты не веришь, что я чудом осталась в живых?