– Я тебя разбудил? – спросил Мерар, подходя и присаживаясь на краешек кровати.
– Нет, – покачал я головой. – Просто греюсь.
– Да, дров у нас маловато, – рассеянно произнес Мерар, напряженно думая о чем-то своем. – Тяжело зиму будет пережить.
– Справимся, – с нарочитым оптимизмом улыбнулся я. – В конце концов, с голода не умрем. А весной будет ясно, что делать дальше.
Мерар промолчал. Лишь чуть дрогнули уголки губ. А в следующий миг он громко рассмеялся, взлохматил мне волосы и привлек меня к себе. Я едва не задохнулся от счастья от такого поступка брата. Он редко обращал на меня внимание после смерти родителей. У него были свои, взрослые проблемы и дела. А я лишь постоянно мешался под ногами. Пытался увязаться за ним, когда брат отправлялся на пирушки. Доводил его друзей до бешенства мелкими пакостями и глупыми шутками. Подглядывал, когда он уединялся с очередной дамой в спальне.
– Я люблю тебя, Вулдиж. – Мерар резко отстранился и посмотрел на меня. – Ты ведь знаешь это?
– Конечно, – смущенно отозвался я.
– Прости, если иногда бывал груб или жесток с тобой. – В глазах брата отражались темно-багровые всполохи почти потухшего камина. – Но помни, ты ведь мой брат. И всегда останешься им, что бы ни случилось.
Мерар легонько поцеловал меня в затылок и вышел, оставив в полном недоумении от его странных слов. Но в ту ночь я заснул совершенно счастливым. И думать при этом забыл о зловещем предупреждении незнакомца, с которым встретился накануне.
Тем страшнее было пробуждение…
– Не понимаю, – растерянно качнул головой Дирон. – Но ты жив! Как тебе удалось спастись от демона?
– Я до сих пор не знаю, – пожал я плечами, прогоняя невеселые воспоминания. – Когда брат… Когда Мерар привязал меня внутри жертвенного круга и принялся чертить у меня на груди символы призыва, я понял, что спасения ждать бессмысленно. До этого тлела хоть какая-то надежда, что я стал жертвой глупого и жестокого розыгрыша. Мой брат любил пошутить над окружающими и не всегда вовремя останавливался. Но тут…
Я снова замолчал. Каждое произнесенное слово доставляло почти физическую боль.
Огонь вокруг. В кабинете отца светло от множества зажженных свечей. Но, странное дело, от них исходит не жар, а пронзительный холод, от которого все тело цепенеет. Я не могу пошевелить даже пальцем – веревки туго врезались в кожу, поэтому все конечности давно онемели.
Лицо распухло от слез. Горло, почти сорванное бесполезными криками, саднило. Наконец я затих, понимая, что своим сопротивлением ничего не добьюсь.
– Вот и умница, – бормочет брат, торопливо дорисовывая вокруг меня круг с загадочными символами. – Не бойся, Вулдиж, это будет не больно. Ты ведь смелый мальчик.
Я напрягаюсь изо всех сил, пытаясь порвать сдерживающие меня путы. Пустое. Легче лбом прошибить каменную стену.
Вот Мерар закончил свои странные действия и остановился у меня в изголовье. Напротив, в моих ногах, на небольшом возвышении установлено старинное зеркало, в котором отражается огненное безумие, высокая фигура брата и моя – распятая на полу.
Мне страшно. Никогда в жизни мне еще не было так страшно. Я знаю, сейчас со мной произойдет что-то жуткое. Но не это главное. Впервые в жизни я боюсь родного брата. Кто-то незнакомый смотрит на меня из его глаз. Незнакомый и очень опасный, способный убить меня одним прикосновением пальца. Брат что-то нараспев бормочет себе под нос. От незнакомых слов меня начинает тошнить. Завораживающий ломаный ритм заклинания укачивает. Сердце словно рвется наружу из грудной клетки – так отчаянно оно бьется. И вот…
– Приди! – выкрикивает Мерар.
Перед глазами слепящим огнем вспыхивает сталь остро наточенного кинжала. Но нет, каким-то шестым чувством я понимаю, что брат не собирается убивать меня. Точнее, он доверит это дело кому-то другому, и от этой мысли меня едва не выворачивает наизнанку.
Нож легко чертит на моей обнаженной груди загадочные знаки кровавыми линиями. Хочется застонать от боли, но я сдерживаюсь, насквозь прокусив губу.
Однако когда поверхность зеркала покрывается чуть заметной рябью, через которую медленно проступает силуэт призванного существа, моя смелость моментально сходит на нет. Я кричу, кричу во весь голос от ужаса, забыв о сорванном горле. Потом, когда сил на крик больше не остается, хриплю. Умоляю брата прекратить все это. Но он лишь смеется.
– Ты ничего не понимаешь, маленький, – улыбается Мерар, проводя последнюю линию и заканчивая рисунок на моем теле. – Так будет лучше для всех.
Слышится звон разбитого стекла. Это демон наконец-то входит в наш мир. Пол тихонько вибрирует от его неторопливой поступи. А потом все мое нутро обжигает невыносимая боль. И накатившее беспамятство милосердно принимает меня в свои объятия.
– Я потерял сознание во время ритуала, – сухо произнес я. – Когда очнулся – все было кончено. По совершенно непонятной причине демон пропал. Растворился, будто его и не было никогда. Около круга лежало тело моего брата. Обезглавленное и выпотрошенное какой-то жестокой силой. Я до сих пор не знаю, что произошло тогда. Возможно, брат допустил какую-то ошибку и сам стал жертвой демона.
– Но ты не уверен, – скорее констатировал, чем спросил, Дирон.
– Я не люблю вспоминать о той истории, – со страдальческой гримасой произнес я. – Но кое-какие детали до сих пор кажутся мне странными. Меня пытались предупредить о замыслах брата. Накануне днем, на прогулке я встретил какого-то мужчину. Он был настолько закутан в плащ, что вряд ли мне удастся его узнать, если судьба когда-нибудь вновь скрестит наши дороги. Прохожий сказал, чтобы я был осторожен. Мол, брат собирается убить меня. Естественно, я не поверил и расхохотался. Пошел дальше, но когда через пару шагов вздумал оглянуться, на тропинке никого не оказалось. Это было открытое, хорошо просматриваемое на несколько миль вокруг место, поэтому я не представляю, куда он мог пропасть. Но это еще не все. После спасения из лап демона я перерыл все бумаги, которые только нашел в замке. Однако никакого упоминания о черной магии не нашел. Впрочем, мне скоро стало не до расследований. Поскольку я еще не достиг возраста совершеннолетия, инквизиция приставила ко мне опекуна. Между нами сложились непростые отношения. Святой отец, по всей видимости, подозревал, что я сам убил своего брата, хотя мне пришлось пройти немало весьма… гм… болезненных испытаний, чтобы доказать свою невиновность. Словом, целых три года, до моего восемнадцатилетия, скучать мне не приходилось.
– Я и не думал, что у тебя была такая непростая жизнь, – с явным уважением хмыкнул Дирон.
– Вместо рассуждений о моем трудном детстве лучше обыщи сестру, – ядовито посоветовал я. – Она обмолвилась, что Райдик надел на нее какую-то вещь, из-за которой ей тяжело сосредоточиться. Подозреваю, что заклинание каким-то образом завязано на это.
– Но… – слегка растерялся от моего предложения Дирон.