– Тускуб здесь! – прошептал Лось.
Высокий оглянулся, прижал палец к губам.
– Приготовьтесь, Мстислав Сергеевич, будем брать «языка».
– Вы с ума сошли! – очнулся инженер. – Их здесь тысячи!
– Положим, не больше трех сотен. Однако, во-первых, это хилые марсиане, а не Магацитлы, во-вторых, мы нападем внезапно, что усилит эффект, а в-третьих, они-то уж должны знать, где находится ваша принцесса. Итак, вперед?
Лось снова почувствовал раздражающее душу превосходство спутника, его хитрое подначивание, возразить на которое означало признаться в своей слабости и трусости. И все-таки начинать войну не хотелось. Пока еще существовал крохотный, но не исчезающе малый шанс на мирные переговоры.
– Что они делают? – кивнул Лось на марсианский муравейник в центре зала; тоннель с желобами вывел их в дальний конец пещеры, к горе обрушившихся с потолка камней, и отсюда было удобно наблюдать за деятельностью солдат.
– Похоже, они пытаются восстановить механизм запуска.
– Зачем?
– Наверное, чтобы пустить ракету на головы своих врагов. Тускуба, очевидно, загнали в горы, и он решил убедить своего оппонента Хусана иным способом. Правда, если эта громадина взлетит и взорвется, боюсь, произойдет катастрофа.
– Почему?
– Мой анализатор уверяет, что внутри этого монстра весьма приличная ядерная бомба с тротиловым эквивалентом в сто миллионов тонн.
– Я не совсем понимаю…
– Поверьте на слово, Мстислав Сергеевич. Этих парней надо остановить, они не ведают, что творят. Вы подумали? Решили?
Лось унял бешено заработавшее сердце, источник всех его драм. Сжал губы.
– Подумал… Я пойду первым. Один! Попробую встретиться с Тускубом и… и убедить его отказаться от своих планов.
Высокий скривил губы.
– Он вас не послушается. Обычно припертые к стенке диктаторы используют любую возможность, чтобы отомстить врагу, невзирая ни на что. Тускуб такой же. Но я вас понимаю. В его руках ваша девушка, и вы хотите…
– Она его дочь!
– Тем более удобнее всего было бы разговаривать с ним с позиций силы. Когда мы захватим пусковую установку, он пойдет на любые уступки.
– Нет! – твердо заявил Лось. – Я хочу предупредить его. Он неглупый человек, должен понять.
Высокий пожевал губами, думая о своем, поднес к глазам бинокль. С минуту разглядывал суету марсиан в центре зала, опустил бинокль.
– Вы романтик и гуманист, Мстислав Сергеевич. Именно романтики и гуманисты гибнут во всех конфликтах первыми, причем во всех инвариантах Древа. Это статистика. А я хочу жить… и выполнить свою миссию, цена которой – очень большая Власть! Хотя вам этого не понять. Тем не менее сделаем по-вашему. Идите, ищите Тускуба, попытайтесь его убедить в благости ваших намерений. Но обо мне ни слова!
Лось кивнул.
– Я буду наблюдать за ходом событий, – продолжал Высокий, – и оставляю за собой право вмешаться в нужный момент… если ваши переговоры зайдут в тупик. Хорошо бы мне самому поговорить с Тускубом. Судя по всему, он самый информированный среди марсиан и должен знать, где упал Посох бога Хао.
Лось снова кивнул.
– Я спрошу.
– Он вам не скажет. Но идите. И действуйте сразу, не дожидаясь, пока вас убьют.
В глазах Высокого просияла странная искра сожаления, будто он уже попрощался с попутчиком. Но Лось тут же забыл об этом. Поправив мешок за плечами, сдвинув ближе к левому локтю кобуру маузера, он выпрямился и, не оглядываясь, зашагал вниз, к центру пещеры. Тонкий нежный голос позвал его, голос Аэлиты, голос любви и надежды…
Тарас был убежден, что они действуют неправильно, нарушая законы, но воля Насти была сильнее, и в конце концов молодой человек почти перестал думать о последствиях столь рискованного шага, как несанкционированный выход в сеть трансгресса.
Что такое трансгресс – он знал хорошо. С трансгрессом человек столкнулся более полувека назад, когда на Земле, в Брянских лесах, был построен хроноускоритель, или, как его стали называть позднее, хронобур, он же – Ствол. Хроноускоритель соединил множество Ветвей Древа Времен, отдельных копий Вселенной, отличавшихся друг от друга незначительными деталями. Сама же Вселенная оказалась намного более сложной, чем представлялось ученым-космологам, ибо каждая ее последующая копия разделялась на столько инвариантов, сколько вероятностных отклонений имел каждый вариант. Эту теорию разработал создатель Ствола Атанас Златков, и он же доказал, что в невероятно огромном многомерном пространстве Древа изначально идет Большая Игра: существа, овладевшие энергией своего домена-инварианта (Ветви), играли друг с другом, соревнуясь в борьбе за право дальнейшего развития домена, расширяя поле своей деятельности на другие инварианты. Поучаствовали в этой Игре и люди, а Златков даже смог стать одним из Судей, контролирующих процесс Игры. Вернее, не он один, а весь «клон» Златковых, живущих в миллионах инвариантов. Помогали же ему и дед Тараса Павел Жданов, и дед Насти Григорий Белый.
Трансгресс был открыт землянами почти сразу после прорыва Ствола в соседние инварианты – Ветви Древа. Он представлял собой транспортно-информационную систему, используемую Судьями Игры, и был «встроен» в Древо Времен как физический закон. По сути он являлся своеобразным «корневым» инвариантом Древа, косвенным признаком присутствия которого в земной Метавселенной была сетчато-волокнистая структура Мироздания. Кто знал о существовании трансгресса, тот мог им пользоваться, хотя и с некоторыми ограничениями. Люди – знали, но они же и заблокировали вход в систему для большинства соотечественников, понимая, каких бед может натворить человек с необузданными страстями и честолюбием, получи он доступ к столь мощной энергоинформационной структуре.
Вот почему Тарас чувствовал себя не в своей тарелке, отправляясь с Настей в Гималаи, где в подземном бункере ее деда располагалась лаборатория, которой он давно не пользовался. Создана она была в те времена, когда за людьми, участвующими в Игре, шла охота, и надо было иметь собственные, не зависимые от Всемирной информационной Паутины, компьютерные сети и защиту.
Лаборатория-схрон Григория Белого имела собственный блок метро, поэтому искать ее на местности не пришлось. Настя просто набрала код бункера. Через несколько секунд молодые люди вышли из кабины метро в круглый вестибюль.
Схрон Белого-старшего был сферической формы, смонтированный на глубине километра под горами Гандисышаня. Разделен на три этажа. На самом нижнем – донном – этаже располагались энергетические установки и кабина метро, на среднем – рабочий кабинет, гостиная, столовая и две спальни, на третьем – собственно лаборатория.
Само собой включилось освещение.
– Добро пожаловать на борт «ковчега», – раздался мягкий приятный баритон обслуживающего бункер инка. – Рад побеседовать с гостями.