– Да, кое в чем американцы нас опережают, – согласился Лось. – Зато мы их – по ракетным аппаратам. Каков же принцип работы вашего костюма?
– ЗАК защищает от всех внешних воздействий, пропускает кислород и утилизирует отходы.
– Он на электромагнетизме?
– На… электромагнетизме, – с почти незаметным колебанием ответил Высокий.
– Марсианские машины тоже используют электромагнитные поля. Я копался в их чертежах и схемах, Алексей Иванович захватил с собой, когда брал Высший Совет инженеров в Соацере, и я кое-что сообразил. Ну, ладно, мы еще поговорим об этом.
Лось полез в люк, обернулся.
– Э-э… друг мой, как вас по имени-отчеству величать? Я вчера не спросил.
Высокий поколебался немного.
– Зовите просто Высокий.
– Ваше право, – согласился Лось, озадаченный ответом. Однако спрашивать спутника о причинах такой конспирации было неловко. Лишь бы он не был беглым каторжником, пришла мысль. Однако Лося окликнули, и он забыл о своих предположениях.
В восемь часов утра, когда солнце давно уже встало над городом, освещая стены сарая, к толпе, собравшейся на пустыре, подъехал большой автомобиль Губисполкома. Из автомобиля выбрался важный господин в глухом костюме, с галстуком, и в сопровождении двух красноармейцев скрылся в воротах мастерской. Затем вышел оттуда, поправил пенсне и сел в автомобиль. Толпа заволновалась.
– Неужто не полетят?
– Полетят, – уверенно ответили. – Первый раз на разведку летали, золото привезли. Теперь вообще экспедицию за золотом посылают.
– Бросьте врать! Их двое всего, сколько золота двое могут привезти? Ну, пудов десять. Эти летят революцию возглавлять. Один – комиссар, другой – беглый каторжник.
– Кого обезглавить?!
– Да не обезглавить, а возглавить.
– А каторжник зачем?
– Чтоб минные поля пройти.
– Что вы все врете?! Какие на Марсе минные поля?!
– Мой шурин видел якобы какого-то черного мужика, точно, каторжник!
– Что вы несете?! Это не каторжник, из НКВД агент летит, чтоб порядок навести.
– А, это правильно, порядок везде должон быть.
– Тихо, запускают!
Толпа замерла.
– Речь будет кто держать? – прошептал человек в кепке. – В прошлый раз товарищ Гусев хорошо сказал, обещал привет марсианам передать…
На него шикнули, он замолчал. Из ворот сарая вышли двое – рабочие Кузьмин и Хохлов, оглянулись, перекрестились, отошли к толпе.
– Отойдите подальше, товарищи.
За рекой закричал паровоз.
Толпа шумно выдохнула, дрогнула.
И тотчас же в сарае оглушающе грохнуло, затрещало, из ворот вынесло клубы дыма и пыли. Задрожала земля. Сарай едва не развалился как карточный домик, зашатались стены. Из тучи дыма показался тупой нос металлического яйца. Грохот усилился, слился в потрясающей силы рев. Блестящий аппарат появился весь, сверкая на солнце, повис в воздухе. Затем пошел вверх, ускоряясь, ширкнуло яркое радужное пламя – и он взвился в воздух, превратился в пасхальное яйцо, в свечу, в звезду. Исчез…
Толпа разом выдохнула, разразилась бурей криков…
Аппарат вырвался за пределы атмосферы, и Лось уменьшил подачу ультралиддита в камеру сгорания. Пресс тяжести, вдавливающий тела космолетчиков в упругие подушки кресел, снизился вдвое. Стало легче дышать.
Спутник Лося с момента старта не сказал ни слова и сидел без движения, лишь в открытых глазах изредка отблескивал свет солнца, лучи которого проникали в кабину через иллюминатор. Судя по всему, никаких неудобств он не испытывал, словно не раз путешествовал таким способом по космическим просторам.
– Как себя чувствуете? – на всякий случай спросил Лось, перекрывая рокот мотора.
– Нормально, – ответил Высокий равнодушно.
Лось воткнул лицо в окуляры следящего устройства, камеры которого выходили наружу через специальные глазки. Он усовершенствовал систему наблюдения и обзора, по сравнению с первым опытом, и мог теперь видеть панораму уходящей вниз Земли и обозревать все, что было впереди ракеты. Те же удобства были предоставлены и пассажиру. Им теперь не надо было ползать по стеганой обшивке кабины от одного смотрового глазка к другому. Иллюминатор же служил не столько для обзора и ориентации, сколько для психологической поддержки, не давая развиться клаустрофобии. В прошлый раз Лося с Гусевым отсутствие окошек очень сильно раздражало, заставляло нервничать и мучиться.
Земля под ногами из гигантской зеленовато-серо-голубоватой чаши постепенно превращалась в тяжеловесный шар, удалялась. Правый его край стал серебриться, светиться, левый уходил в тень.
Атмосфера кончилась. Звезды перестали мигать и дрожать, засияли ярче. По глазам мазнуло горячим светом: аппарат повернулся боком к солнцу.
Лось шевельнул штурвалом, изменяя курс.
Скорость ракеты продолжала увеличиваться, она с огромной быстротой уносилась в безвоздушное пространство.
Сердце стало биться неровно, толчками. На глаза опустилась кровавая пелена. Лось, памятуя прежние ощущения и переживания при старте, пустил в шлем струю кислорода и порцию аммиака. Шибануло в нос, голова прояснилась. Однако сердце продолжало стучать как насос, шумно гоня кровь по трепещущим сосудам, и Лось уменьшил подачу топлива к камере сгорания.
Через несколько минут стало легче. Организм начал приспосабливаться к изменению состояния, к нагрузке, подстраивать биоритмы и энергообмен под новые условия жизни.
Лось снова приник к окулярам следящего устройства и увидел проплывающую мимо Луну. Свет ее был ярок, будто вся она состояла из серебра.
Лось вспомнил рассказ Аэлиты, что аппараты Магацитлов достигли и спутника Земли, но что с ними стало, никто не знал. Стоило бы отыскать на Луне следы их присутствия.
– В другой раз, – пообещал сам себе Лось, ища глазами красную звезду. Нашел через некоторое время. – Вот она!..
Марс был очень далеко – маленькая неяркая звездочка среди сияющих звезд Млечного Пути. Но сердце Лося болезненно затрепетало. Там жила женщина, которую он любил, и она звала его, звала, не зная, слышит ли он ее зов.
Сразу же после сеанса радиопередачи Лось попросил телеграфистов станции послать сигнал на Марс. Ему не отказали, включили главный передатчик станции, и он бросил в мировое пространство ответный клич: «Аэлита! Я жив! Жди меня!» Но дошел ли сигнал до Марса, услышала ли его Аэлита – осталось неизвестным. Больше она на связь не выходила…
Лось очнулся, выключил добавочный кислород – голова начала эйфорически кружиться. Примерившись, повернул аппарат к Марсу.
– Неправильно, – раздался вдруг глухой голос попутчика.
– Что неправильно? – не понял Лось.