– В туалет я, поняла? В туалет! – все больше и больше заводился Васильев.
– А чего на первый этаж? – Лиза, казалось, не замечала Андрюхиного раздражения. – Там же нет ничего.
– Отвали от меня! – Васильев остановился так резко, что Курбаленко налетела на него, сталкивая с последних ступенек лестницы. Андрюха не удержался и, пересчитав задом острые углы, оказался на кафельном полу.
– Ой, Андрюшенька! – бросилась к нему Лиза.
– Уйди! – простонал Васильев, потирая ушибленную спину.
– Андрюшенька, давай я тебе помогу, – протянула руки Курбаленко, но Васильев только отполз от нее подальше.
– Отзынь от меня, Курбаленко! – замахнулся на нее Андрюха. – А то я тебя сейчас так двину… Будешь потом свои кудряшки по школе собирать.
Лиза замялась. Видимо, аргументы у нее закончились.
– Дурак ты, Васильев, – грустно повторила она. – Я же тебе помочь хочу.
– Себе помоги, – пробормотал Андрюха, поднимая рюкзак. – По тебе, вон, психушка плачет.
Лиза недовольно дернула губами, терпеливо дождалась, когда одноклассник скроется за поворотом, и отправилась в столовую. Война войной, а обед по расписанию.
– Ну и чего ты тут наваяла? – Около входа ее перехватила Маканина с запиской в руке, той самой, что пришла ей на уроке. – Кого ты собралась спасать?
– Это не я! – Лиза по-деловому подхватила Олесю под локоть и повлекла к окошку раздачи еды – скоро должен был прозвенеть звонок, и с завтраком надо было торопиться. – Это Ольга Владимировна! Она сказала, что по всему выходит – у Васильева кризис.
– Чего? – недовольно поморщилась Олеся. С некоторых пор она не могла спокойно слышать это имя, слишком уж много неприятностей она пережила из-за глупых розыгрышей одноклассника.
– Ну, хреново ему. Понимаешь? – проникновенно заглянула в глаза собеседницы Курбаленко. – Нам надо следить, чтобы он чего не натворил.
– Чего он опять может натворить? – Особой радости на лице Маканиной от этого известия не появилось.
– Покончить с собой! – сообщила Лиза таким тоном, словно выдавала Большую Военную Тайну.
– Туда ему и дорога, – легко бросила Олеся, всовывая записку в руку Курбаленко. – Пускай сделает это сам, пока его кто-нибудь не прибил.
– Ты что? Это же Васильев! – От ужаса глаза у Курбаленко стали на пол-лица.
– Вот именно, что это Васильев. – Чтобы показать, что она к этому делу не хочет иметь никакого отношения, Маканина спрятала руки в карманы брюк и демонстративно перекатилась с мыска на пятку и обратно. – Ты бы еще Беленькой предложила его спасать, то-то Стешка обрадовалась бы!
– Тебе его не жалко?
– Ты издеваешься, да? – Лицо Олеси стало злым. – Сначала ты меня посылаешь далеко и надолго, потом ваша компания во главе с Васильевым устраивает мне веселую жизнь в Питере, доводит Галкина до того, что он громит кабинет химии и его выгоняют из школы, издеваетесь над Беленькой, так что она чуть сама от вас не сбежала. И после всего этого ты предлагаешь мне помочь Васильеву? Да пускай делает, что хочет! Он сам во всем виноват! Гадости делает, а потом надеется, что его все полюбят? Между прочим, Сидорова из-за него выперли из нашего класса. И даже если не Васильев настучал десятиклассникам о нашей вечеринке, он был бы несказанно счастлив, если бы она сорвалась. Считай, его мольбы были услышаны! Что там у нас еще по списку?
– Ты чего?
Лиза, не ожидавшая такой волны ярости, растерялась. Она даже оглянулась, чтобы убедиться, что, в случае чего, пути отступления у нее есть.
– Ольга Владимировна сказала, что ему по-любому помочь надо. Что сам он не выкарабкается. Она бы с ним сама поговорила, но он ее не слышит. Вот она и попросила помощи у нас. Ты не представляешь, какая она умная! Она даже точно угадала, что от Васильева Ксюха ушла.
– Да об этом только слепой не знает! – фыркнула Олеся. – Кстати, вот к Рязанкиной и топай за спасением. Может, в ней былые чувства проснутся, и она протянет утопающему руку помощи?
Курбаленко бестолково хлопала глазами, не зная, что теперь делать. И словно помогая разрешить столь неприятную ситуацию, на головы им обрушился звонок. Лиза дернулась туда-сюда, решая, успеет она позавтракать или стоит сразу бежать на урок. А ведь еще где-то бродил неприкаянный Васильев, с которым тоже надо было что-то сделать.
Курбаленко стукнула кулачком о ладонь и решительно побежала к раздевалке. Для начала надо было убедиться, что Васильев остался в школе, а потом уже придумывать, куда идти. Идея с Рязанкиной ей очень понравилась. Правда, они уже какое-то время не общались, да и Ольга Владимировна просила не очень распространяться об Андрюхиных проблемах. Но кому же о них рассказывать, как не Ксюхе? Если Рязанкина сможет помириться с Васильевым, тогда ничего страшного с ним уже не произойдет.
– Можно я позвоню? – просочилась она в дверь приемной.
– Разве сейчас не урок? – нахмурилась девочка-секретарь, любившая строить из себя очень важную особу.
– Мне и надо сказать, что идет урок, – ляпнула первое, что пришло в голову, Лиза.
– Только быстро, – величественно разрешила секретарь.
Курбаленко пробежала пальцами по кнопкам и замерла, мысленно придумывая первую фразу – надо было убедить Рязанкину как можно быстрее прийти в школу и здесь уже уговорить ее не отвергать Васильева окончательно и бесповоротно.
Начать надо было как-то так: «Ксюха, дело на миллион!» Или «Васильев повесился! Срочно приходи!» Хотя про повесился не подойдет.
Она покосилась на занятую своими бумажками секретаршу.
Тогда так: «Где тебя носит? Ты самое интересное пропустила! Бери Гребня и быстро чеши сюда…»
Или…
Про «или» додумать она не успела, потому что зуммер отсчитал последнюю цифру в номере телефона, щелкнул и дал дробные гудки. Занято.
Она медленно опустила трубку на рычаг, а потом, словно не поверив собственным ушам, тут же подняла ее.
– Я быстренько! – и начала стремительно набирать знакомый номер.
Занято.
Мало того, что Ксюха с уроков смоталась, она еще и на телефоне висит!
– Давай, давай, – подогнала ее недовольная секретарша. – Мне работать надо!
Лиза вышла в холл первого этажа и медленно побрела к лестнице. Литература у них была на четвертом, и теперь нужно было придумать какую-то уважительную причину для Галины Георгиевны, чтобы оправдать свое опоздание на урок.
Курбаленко легко взбежала наверх, не заметив под лестницей перед входом в физкультурную раздевалку вжавшегося в угол Васильева. В руке у него был сотовый телефон с медленно гаснущим экраном.
И зачем он позвонил Рязанкиной? Что он от нее хотел? Чтобы она его поняла? Ха! Нашел к кому обратиться! По пониманию и сочувствию у них в классе специалист Смолова. Можно было смело идти к ней и рыдать о собственной неприкаянности – выслушает и посочувствует. Только кому нужно ее приторное сочувствие!