– Да ладно, можно и без списываний, – Серега был само добродушие. – Ну ее, эту подготовку, пойдем ноги разомнем! Сколько можно сидеть?

Но Маканина уже шла в сторону калитки. Ей хотелось смеяться от всей этой нелепости. Галкин пошел, купил мороженое, принес, поставил на бордюр, дождался ее, а потом сам же это мороженое съел. И после этого гулять ее зовет. Все это было до того глупо и невозможно, что Олеся даже шаг ускорила, чтобы Галкин не успел ее остановить.

Нет, вы только подумайте, он решил за ней ухаживать! Вот ведь умора!

Но до калитки Олеся не дошла. На спортивной площадке она разглядела Генку Сидорова. Он сидел на низеньком гимнастическом бревне, а перед ним стоял здоровенный детина класса из одиннадцатого, Маканина в старшеклассниках плохо разбиралась. Детина нависал над Генкой, что-то ему втолковывая и довольно внушительно постукивая того по плечу. Неподалеку стояла высокая девчонка с двумя косичками, она сложила руки на груди и явно ждала, когда разговор между мужчинами закончится.

Странная была сценка. Что от Генки нужно этому здоровому лбу? Да и девчонка – непонятно, почему она здесь топчется?

Но тут детина с такой силой толкнул Генку, что тот свалился со своего насеста. Девушка схватилась за щеку. Сидоров вскочил и бросился бежать, но старшеклассник в два шага догнал его, и Генка снова оказался на земле.

– Не трогай! – закричала девушка, но парень ее не слушал. Он занес ногу для удара.

– Серега! Генка! – завизжала Олеся, соскакивая с дорожки.

Мороженое уже было съедено, Галкин облизывал сладкие пальцы. Услышав Маканину, он некоторое время непонимающе оглядывался. Но вот и он заметил драку.

– Алекс, прекрати! – вяло уговаривала девушка своего спутника. Но парень и не думал прекращать. Сидоров раз за разом пытался подняться, но неизменно оказывался на земле.

– Не трогай! – налетела на детину Олеся, с разбегу ударив его своим рюкзаком.

– Чего? – развернулся Алекс. – Это что за муравейник?

Маканина отступила под его тяжелым взглядом.

– Что ты привязался к детям? – Девушка потянула приятеля в сторону.

– Да эти дети… – начал парень, но тут неспешной походкой к ним приблизился Галкин.

– Здорово, – буркнул он, окидывая взглядом «поле боя».

Девушка перестала оттаскивать Алекса и присела над Генкой.

– Ты жив?

Сидоров меланхолично осматривал разбитые ладони. Услышав голос девушки, он поморщился.

– Отойди от него! – пошел вперед Алекс, и девушка выпрямилась.

– Ненормальный, – бросила она в его сторону и побежала к школе.

Алекс тут же потерял интерес к Сидорову и побрел следом за девушкой.

– Кто это? – проводил их взглядом Галкин, в то время как Олеся пыталась поднять Генку.

– Ну, как ты? – суетилась она вокруг отличника. – Цел?

Сидоров все еще смотрел на разбитые руки, на сбитые костяшки пальцев, словно впервые видел на своем теле синяки и ссадины. Очки его, слава богу, были целы.

– Все в порядке, – спокойно произнес он. – Они из одиннадцатого класса. Я у них в прошлом году учился.

Завуч действительно в прошлом году предприняла очередную попытку перевести Генку в старшие классы. Месяц он проучился у десятиклашек, заболел воспалением легких и благополучно вернулся обратно.

– Что они от тебя хотели? – Серега так и стоял, засунув руки в карманы.

– Мог бы помочь, – фыркнула Олеся. – Его чуть не убили.

– Да кому он нужен? – радостно улыбнулся Галкин.

– Иди отсюда, – оттолкнула его Маканина, – что ты тут стоишь? Убирайся! Шагай к другим рассуждать, кто кому нужен.

– Не шуми, – скривился Сидоров, словно у него резко заболела голова.

Олеся растерялась. Она знала, что мальчишки – дураки, но не до такой же степени! Она Генку, можно сказать, от смерти спасла, а он сидит, нос воротит.

– Да пожалуйста! – воскликнула она, подобрала рюкзак и побежала к калитке.

Она была почти у забора, когда ее окликнули.

– Маканина! – Это был Генка.

Секунду Олеся размышляла, повернуться ей или нет. Нет, не повернется. Много чести! Он ругаться будет, а она после этого беги на каждый его зов.

Но она все-таки остановилась.

– Спасибо! – махнул рукой Сидоров.

«Ну, ничего себе! – надула щеки Маканина. – Спасибо! И это за спасенную жизнь! Да он должен меня на руках носить!»

Она вышла на улицу и остановилась за забором. Генка стоял около крыльца и, задрав голову, изучал верхние этажи школы. Галкин исчез. Какое-то время школьный двор был пуст – Сидоров успел уйти. Но вот дверь хлопнула, выпуская из себя двух девчонок из параллельного класса. Бодрой рысцой они побежали к воротам. И тут же следом за ними из-за приступка крыльца вышел Быковский.

Это было до того неожиданно, что Олеся прижала лицо к холодной решетке. Выдержав приличное расстояние, Павел пошел следом за девчонками. Ну, прямо не день, а сплошные чудеса! Одного бьют, другой слежку устраивает, третий вместо уроков за мороженым бегает. Надо об этом Лизке рассказать, вот они похихикают!

Стоп.

Маканина горько усмехнулась. Старая дружба напоминала о себе. А ведь действительно – без Курбаленко было тоскливо. Ни поговорить не с кем, ни по телефону потрепаться, или в такой тоскливый осенний день забрести в гости.

Глава четвертая Медный всадник и другие

На следующий день Генка в школу не пришел. Что было неудивительно. Сидоров был впечатлительной натурой, и такая стычка могла загнать его в постель на неделю.

Зато на первом уроке появился Галкин. Он довольно жмурился каким-то своим мыслям и очень благодушно смотрел по сторонам. Но чаще всего его взгляд останавливался на Олесе. Маканина чувствовала это спиной – Серега сидел на последней парте около окна. Эти взгляды ее раздражали. Тем более что вездесущий Васильев не преминул заметить на большой перемене, когда они толкались в очереди за завтраком, что Галкин стал чересчур уж примерным учеником.

– Учится-то так! Учится! На контрольные ходит! – громкими выкриками Андрюха собрал вокруг себя приличную толпу. – Да и глаза об Маканину все сломал. Пожалела бы ты его, Олесенька, ему же и дальше учиться, учиться и учиться, по завету великих вождей.

– Васильев, тебе больше поговорить не о ком? – нахмурилась Маканина. – От тебя, вон, Рязанкина не отходит, но я же ничего не говорю.

– А ты скажи! – развернулся к ней Васильев. – У нас в стране демократия, все говорят, что хотят.

Олеся открыла рот, но сказать ничего не успела.

– Ой, расшумелись-то, расшумелись! – сквозь толпу к окошку раздачи направлялась Людмила Ивановна. – Васильев, твой голос слышен из коридора. Брали бы еду и расходились. Что здесь толпиться?