Эдгар прошел по комнате, остановился около зеркала.
— Что вы здесь видите?
Меня так и подмывало сказать: «Ничего». Но свеча все-таки бросала слабый свет, и кое-что рассмотреть было можно.
Я медленно подошла к зеркалу и поначалу действительно ничего такого не увидела. Стянула с себя куртку. Пятерней поправила растрепавшиеся волосы.
Это я?
На меня смотрела высокая худая девушка с тонким лицом, с чуть уставшим спокойным взглядом. Очень уверенная и очень красивая. Попятилась, неловко наступила на куртку. Показалось! Ну, конечно, показалось! Света мало. Что я здесь могла увидеть? Мне даже захотелось отвернуться от незнакомки, отражающейся в зеркале. Сейчас… вполоборота… Она — то есть я? — смотрела прямо, подняв подбородок. Лицо безмятежное. Глаза, нос, губы — все то же, но словно художник прошелся по ним кисточкой: здесь добавил цвета, тут немного убрал. Глаза смотрят пристально. Раньше мне казалось, что глаза у меня… словно бы дряблые, и я даже все время пыталась рассмотреть вокруг них намечающиеся морщинки. И я всегда почему-то сутулилась. Сейчас же моя кожа словно помолодела. А плечи стали уже, в них появилась хрупкость. Я заметно похудела, словно истончилась, — как будто тот же художник убрал все лишнее.
Что же я стою? Крутанулась на месте, вспомнив про Эдгара.
Вампира не было.
Я похлопала себя по карманам. Ничего не осталось. Совсем ничего. Какой же у меня неудачный день! Эдгар ушел, предоставив меня самой себе? Я вновь повернулась к зеркалу.
Вокруг было очень тихо. Молчание казалось настолько явственным, что стало на меня давить. Я бы закрыла глаза, если бы это имело смысл. Но сейчас — закрывай не закрывай, все равно, никуда не спрятаться. А Эдгар наверняка еще на меня смотрит. Стоит где-то поблизости — я это чувствую по навалившемуся на меня страху — и наблюдает. Паника немедленно услужливо нарисовала мне портрет склонившегося надо мной невысокого старика с черными зачесанными назад волосами, с глубокими морщинами на сухом узком лице, с тонкой полоской ярких губ, с изящной линией носа, с острым подбородком. И с черными, ничего не выражающими глазами.
Рядом со мной что-то зашуршало.
— Прошу!
Теперь из-за попорота падал слабый свет. Вампир осветил нам дорогу? Свет казался электрическим. Значит, мы не оторваны от цивилизации?
— Здесь действительно прохладно. — Эдгар взял мою руку и потянул за собой. — Но я придумаю что-нибудь, чтобы вам стало уютней. Поверьте, на данный момент места безопаснее вы не найдете.
— Какая мне еще может грозить опасность, кроме вас?
Я нехотя шла вперед. Ноги плохо слушались.
— Сами понимаете, сейчас в мире неспокойно. О вас уже носится слава человека, развалившего московскую группу Смотрителей. Грегор добавил к этому парочку своих историй. Да и после сегодняшнего вряд ли все скоро утрясется.
— Что же там произошло?
— Маша, предположим, что вам с Максом удалось уехать, — не стал отвечать на мой вопрос Эдгар. — Не знаю, куда, например, в Канаду. И вас все потеряли. Что бы вы там делали?
— Гуляли бы по берегу Атлантического океана.
— Но скука однообразия выветрит из вас все чувства.
— Хотелось бы попробовать добиться этого состояния — скуки. Хотя бы ради интереса.
Эдгар довольно закивал. Лестница неутомимо вела нас по спирали вверх. Стены шершавые, покрашены в голубой цвет. Держаться за них рукой неприятно.
Ступеньки закончились. Короткий коридор привел нас к окну, и мне пришлось вцепиться в рукав Эдгара, чтобы не упасть.
Здесь тоже стояла зима, темнело. Но почему-то горизонт был не в нормальном своем виде, а повернут на девяносто градусов. Линия, разделяющая небо и землю, шла сверху вниз. Слева убегали вдаль ледяные торосы, справа мерцали равнодушные звезды.
Голова мгновенно закружилась. Горизонт не может так идти.
— Как видите, все относительно, — отреагировал на мою панику Эдгар. — Я чувствую дисгармонию. И все, чего хочу, — это всего-навсего покоя. Чтобы меня никто не трогал. Когда живешь сто лет, кажется, что время течет стремительно. Потом оно имеет тенденцию растягиваться, и приходит ненависть ко всему вокруг. Но с годами, со столетиями, начинаешь ценить то, что окружает. Возникает привычка жить. Когда я увидел вас, то почувствовал, что над моей привычкой нависла угроза. Сегодня вы это блестяще доказали. Поэтому мы с вами не можем жить в одном мире.
Эдгар увел меня от окна по широкой дуге. Однообразие стен начало утомлять, выложенный шестиугольниками паркет пола рябил. Мы вышли на площадку, и дыхание у меня перехватило. Лестница отсюда шла не вниз и не вверх, а лежала на боку и уходила в непонятную для меня пустоту. Острые углы ступенек смотрели прямо на меня. Были они почему-то покрашены в зеленый цвет.
Заметив мой испуг, Эдгар рассмеялся. Забавно, я отвыкла от того, что вампиры могут проявлять эмоции. Старый вампир в этом отношении слишком человек. Человек… Я имею в виду — с обычными человеческими реакциями.
— Да, да, это тот самый лабиринт, что я вам подготовил. Он долго вас ждал. И вот — дождался.
Я попятилась.
— Странно вы пытаетесь сохранять свой покой. Зачем вам понадобилось трогать Ирину? Вы же наблюдатель, сами так сказали. А теперь вам пришлось устроить столкновение Смотрителей и вампиров в Мезени, чтобы избавиться от нее.
Мысль пришла внезапно. Я ее даже толком обдумать не успела. Произнесла и испугалась — а ведь действительно очень похоже на правду.
Эдгар несколько шагов сделал без меня, обернулся.
Я оглядела бесконечный коридор с неисчислимыми нишами дверей. Вдалеке виднелся отблеск окна, но мне не хотелось туда идти. Еще не хватало и там увидеть все в перевернутом виде. Мое стукнутое сознание этого бы уже не вынесло.
Какая интересная штука любовь… Кто что ради нее готов сделать. Дракон из-за любви к самому себе согласен подставить шею под первые же клыки. Леша Соколов из любви к Соне заключил сделку с совестью и пошел к колдунье. Пашка Колосов от любви ко мне подался к Смотрителям. Антон, любя Ирину, готов отказаться от всего и теперь бредет за своей смертельно опасной спутницей по миру. Я в своей любви к Максу… Впрочем, о нем не будем.
— Скажите, Эдгар, а вам-то что со всей этой истории?
Вампир ввел меня в комнату. Она была небольшой, но уже лучше обставленная — два кресла, низкий столик, сервированный вазой с фруктами, из-за высокой грозди винограда выглядывала бутылка вина. Камин. Потрескивают дрова. Пристрастие вампиров к огню я уже принимала как должное.
— Присядьте, дорогая. Наша игра еще не закончена. Вы мне нужны. Я специально вошел в аркан, чтобы дотянуться до вас. Без вас вся эта геометрия ничего не значит.
Эдгар развернул кресло в мою сторону. Я опустилась в него, чувствуя знакомое жжение в кончиках пальцев. В этом доме уже что-то когда-то происходило. Подходящее место для построения очередного аркана. Словам Эдгара я не верила — долгое общение с Максом научило меня быть осторожной с вампирами, не воспринимать их как людей.