Экипажем ее сиятельству служило ландо, и со всевозможным удобством в нем размещались лишь четверо. Мисс Картерет сопровождала свою мать; а следственно, и нельзя было всем троим обитательницам Кэмден-плейс воспользоваться любезностью ее сиятельства. Относительно мисс Эллиот ни у кого не было сомнений. Уж кому-кому, а не ей было мокнуть под дождем. Однако потребовалось некоторое время, пока две другие дамы сговорились меж собою. Дождь был пустячный, и Энн со всею искренностью предпочитала прогулку с мистером Эллиотом. Но пустячным был дождь и в глазах миссис Клэй; та уверяла, что он даже совсем не накрапывает и у нее такие крепкие башмаки! Гораздо крепче, чем у мисс Энн. Одним словом, простая учтивость требовала, чтобы она стремилась прогуляться пешком с мистером Эллиотом ничуть не менее, чем стремилась к тому же Энн, и упорное состязание в великодушии не могло окончиться иначе как с посторонней помощью; мисс Эллиот объявила, что миссис Клэй и без того страдает простудой, а мистер Эллиот подтвердил, что у кузины Энн крепче башмаки.
Отсюда непреложно следовал вывод, что миссис Клэй поедет в ландо; и как раз когда все на этом согласились, Энн, сидевшая у окна, увидела, что по улице идет не кто иной, как капитан Уэнтуорт собственной персоной.
Никто не заметил, как она вздрогнула; но сама-то она не могла себя не почувствовать последнею дурой! Все смешалось у нее перед глазами; все поплыло. Она совершенно потерялась, а когда она вновь овладела собой, по-прежнему все ждали кареты, а мистер Эллиот (с обычною своею услужливостью) отправлялся на Юнион-стрит с каким-то поручением от миссис Клэй.
Энн очень хотелось подойти к двери; ей только хотелось взглянуть, не перестал ли дождь. Отчего было ей подозревать в себе иные побуждения? Капитан Уэнтуорт, конечно, исчез уже из виду. Она поднялась; она собиралась подойти к двери. И отчего это одной ее половине вечно надо быть проницательнее другой и бог знает в чем подозревать ее? Ей хотелось взглянуть, не перестал ли дождь, только и всего. Однако ей тотчас пришлось снова сесть, ибо в дверь вошел сам капитан Уэнтуорт в сопровождении дам и господ, очевидно, знакомых его, которых он встретил на улице. Заметя Энн, он сконфузился так, как никогда еще он при ней не конфузился; он весь залился краской. Впервые после возобновления их знакомства она лучше его владела собой. Для нее встреча не оказалась столь неожиданной. Слепящее смятение, растерянность и недоумение первых минут она успела уже одолеть. Но и сейчас какие же томили ее чувства! Боль, радость, мука и ликование вместе!
Он что-то сказал и тотчас отошел прочь. Лицо его выражало крайнюю степень смущения. Он не был ни холоден, ни приветлив, нет, он был бесспорно и очевидно смущен.
Немного погодя он, однако же, подошел к ней снова и снова с ней заговорил. Они задавали друг другу незначащие вопросы, оба, кажется, не понимая ответов, и Энн никак не находила в капитане Уэнтуорте былого спокойствия. Привыкнув бывать вместе, они приноровились беседовать спокойно и безразлично; но сейчас у него это не получалось. Время ли его переменило, Луиза ли? Что-то совершилось в душе его. Лицо капитана Уэнтуорта сияло здоровьем и вовсе не выдавало минувших скорбей, говорил он об Апперкроссе, о супругах Мазгроув, о Луизе и поглядывал, кажется, не без тайного лукавства, поминая ее имя; и все же он был не тот простой, свободный капитан Уэнтуорт и даже не умел прикинуться прежним.
Энн не удивилась, но она опечалилась, когда Элизабет его не признала. Энн видела, что он видел Элизабет и та его видела, и у обоих в глазах мелькнуло узнаванье; он, конечно, готовился к тому, что его встретят как старого знакомого, он этого ждал, и с горечью смотрела она, как сестра ее хладнокровно от него отвернулась.
Наконец-то объявилась и леди Дэлримпл, которой мисс Эллиот дожидалась уже с нетерпением; слуга доложил, что карета подана. Снова стал накрапывать дождь, а потому заминка, суета и громкий обмен мнениями позволили всем присутствовавшим в кондитерской узнать, что леди Дэлримпл пожелала отвезти домой мисс Эллиот. Наконец мисс Эллиот и подруга ее, сопровождаемые всего лишь слугою (ибо кузен еще не вернулся), проследовали за дверь; и капитан Уэнтуорт, посмотрев им вслед, поворотился к Энн, всем видом своим более чем на словах выражая готовность свою ей служить.
— Я очень вам благодарна, — был ее ответ. — Но я с ними не еду. Карете всех не вместить. Я пойду пешком. Я люблю гулять.
— Но дождь!
— Пустяки. Едва накрапывает.
Помолчав мгновение, он сказал:
— Хоть я вчера только приехал, я успел удачно снарядиться для Бата (показывая новый зонтик). Я хотел бы, чтобы вы им воспользовались, если вы намереваетесь идти пешком; но было бы благоразумней, я думаю, если бы вы разрешили мне вас усадить в портшез.
Она была очень ему благодарна, но отклонила его предложение, повторила, что дождь пустячный, и прибавила:
— Я жду мистера Эллиота. Он должен быть с минуты на минуту.
Не успела она проговорить эти слова, как вошел мистер Эллиот. Капитан Уэнтуорт не мог не узнать его. Он был тот самый джентльмен, который, стоя на лестнице в Лайме, провожал Энн восхищенным взглядом, с той только разницей, что теперь вся его повадка свидетельствовала о правах родственника и доброго друга. Он устремился прямо к Энн, никого вокруг не замечая, просил простить его за промедление, сетовал, что заставил ее ждать, выражал свое намерение увести ее тотчас, покуда дождь не усилился; и в следующее мгновенье она шла уже к двери, опираясь на его руку, и всего-то и могла бросить капитану Уэнтуорту «Прощайте!» да смущенный ласковый взгляд на ходу.
Едва они вышли, дамы вокруг капитана Уэнтуорта принялись о них толковать.
— Мистер Эллиот, однако, не совсем равнодушен к кузине, не правда ли?
— Ах, это сразу заметно. Легко догадаться, что дальше последует. Он с ними неразлучен. Днюет у них и ночует, говорят. А до чего хорош собою!
— Да, и мисс Эткинсон, она с ним недавно обедала вместе у Уоллисов, уверяет, что в жизни своей не встречала человека более любезного.
— А ведь она недурна, эта Энн Эллиот; очень недурна, как я погляжу. Знаю, в свете считают иначе, но, по мне, она куда милее сестрицы.
— Ах, и мне тоже кажется! Какое сравнение! А мужчины все увиваются вокруг мисс Эллиот. Энн чересчур для них тонка.
Энн была бы весьма признательна своему кузену, когда бы во всю дорогу до Кэмден-плейс он, идя с нею рядом, не проронил ни слова. Никогда еще не бывало ей так тягостно его слушать, хоть он был сама предупредительность и чуткость и избирал предметы для разговоров заведомо занимательные; с жаром, по справедливости и со всей проницательностью восхвалял леди Рассел и в высшей степени метко разоблачал миссис Клэй. Только Энн, к сожалению, могла думать об одном капитане Уэнтуорте. Она должна была понять его чувства, понять, страдал ли он от разочарования или нет; и, покуда не разрешит этих вопросов, она не могла быть спокойна.
Со временем надеялась она стать благоразумной; но увы! увы! она принуждена была себе признаться, что покуда она далека от благоразумия.