У меня не хватит духа его распечатать. Я знаю для меня это будет означать смерть.
Высказав такое убеждение, Изабелла задумалась. Она нарушила молчание, только чтобы объяснить, какое она собирается заказать себе свадебное платье.
Их беседа была прервана появлением влюбленного юноши собственной персоной — он пришел, чтобы обменяться со своей возлюбленной прощальным приветом перед отбытием в Уилтшир. Кэтрин хотелось его как следует поздравить, но она не нашла подходящих слов, так что красноречивыми были только ее глаза. В них достаточно выразительно сияли все восемь частей речи, которые Джеймсу нетрудно было расставить в должном порядке. Стремясь к скорейшему осуществлению связанных с поездкой надежд, он прощался недолго. И прощание было бы еще короче, если бы любимая не задержала его настоятельными просьбами, чтобы он ускорил свой отъезд. Дважды она возвращала его уже от самых дверей, умоляя отправляться немедленно.
— Право, Морланд, я должна вас выпроводить. Подумайте, как далеко вам предстоит ехать! Я не могу видеть, как вы медлите. Ради Бога, не тратьте попусту время. Уезжайте, уезжайте скорей! Я этого требую!
Две подруги, чьи сердца были теперь связаны прочнее, чем когда-либо раньше, в течение всего дня оставались неразлучны. Рисуя перед собой радужные картины будущих ротственных отношений, они не замечали, как бежит время. Миссис — Торп и ее сын, знавшие обо всем и ожидавшие только согласия мистера Борланда-отца, чтобы отнестись к помолвке Изабеллы, как к счастливейшему семейному событию, были допущены к участию в их разговорах и внесли свою долю многозначительных взглядов и сокровенных намеков, доведших непосвященных сестер Изабеллы до крайней степени любопытства. Странный способ сохранения тайны представлялся Кэтрин, с ее простыми чувствами, не слишком великодушным и действенным. И она высказалась бы по поводу его жестокости, если бы не убедилась в том, что он не достиг цели. Энн и Мария вскоре успокоили ее тревогу своими проникновенными «А я все знаю!». И вечер прошел в своеобразном словесном турнире, в ходе которого фамильная находчивость проявилась одинаково успешно в нарочитой таинственности одной из сторон и недоговариваемых догадках другой.
Следующий день Кэтрин вновь провела с подругой, успокаивая ее тревогу и помогая ей пережить томительно долгие часы до прибытия почты. Усилия ее оказались весьма полезными, так как по мере приближения ожидаемого события Изабелла все больше и больше падала духом и к моменту прихода письма довела себя до полного отчаяния. Но куда девалось ее уныние, когда письмо было наконец получено: «Мне не составляло никакого труда добиться согласия моих добрых родителей, которые обещали сделать все от них зависящее, чтобы способствовать моему счастью», — говорилось в первых же строчках, и с этой минуты для Изабеллы наступила радостная уверенность. Ее лицо засияло, тревога и озабоченность улетучились она почти утратила способность владеть собой и без колебаний называла себя счастливейшей из смертных.
Миссис Торп со слезами обняла дочь, сына, гостью и с удовольствием обняла бы половину жителей Бата. Сердце ее было переполнено нежностью. Каждое ее обращение сопровождалось эпитетом: «Мой дорогой Джон», «Моя дорогая Кэтрин». «Дорогая Энн» и «Дорогая Мария» сейчас же были приобщены к общим восторгам, а в применении к имени Изабеллы даже удвоенный эпитет не исчерпывал того, чего заслуживало в эту минуту ее любимое дитя. Джон и тот не скупился на проявления радости. Он не только удостоил мистера Морланда высокого звания одного из лучших парней на свете, но напропалую клятвенно подтверждал всевозможные похвалы по его адресу.
Письмо, вызвавшее это ликование, было кратким и содержало только известие о благоприятном исходе разговора с родителями. Все подробности откладывались до того времени, когда Джеймс сможет написать еще раз. Но подробностей Изабелла легко могла подождать. В обещании мистера Морланда заключалось все необходимое. Залогом того, что все устроится прекраснейшим образом, была его честь. А каким способом будет обеспечен их доход — получат ли они земельную собственность или им будет уделен известный капитал, — мало занимало ее бескорыстную душу. Она знала достаточно, чтобы с уверенностью ждать достойного и быстрого устройства своей судьбы, и ее воображение перелетело уже к сопутствующим радостям. Она представляла себе, как через несколько недель у нее появится собственный выезд, новая фамилия на визитных карточках и ослепительный набор колец на пальцах, а также предвкушала, как на ней будут останавливаться восхищенные взоры ее новых фуллертонских знакомых и как ей будут завидовать ее любимые старые подруги из Патни.
Когда содержание письма стало известно, Джон Торп, откладывавший свой отъезд в Лондон только до его получения, собрался в дорогу.
— Что ж, мисс Морланд, — сказал он, застав ее в гостиной одну, — я пришел с вами проститься.
Кэтрин пожелала ему счастливого пути. Как будто не расслышав ее, он подошел к окну, потоптался там, промурлыкал себе под нос какую-то песенку и, казалось, целиком ушел в свой мысли.
— Вы не опоздаете в Дивайз? — спросила Кэтрин.
Он не ответил, но после минутного молчания его словно прорвало:
— Отличная это штука — женитьба, клянусь честью! Морланд и Белл славно придумали А как это понравилось вам, мисс Морланд? Я бы сказал, это неплохая затея, а?
— Мне кажется, даже очень хорошая.
— Правда? Вот это прямота, ей-богу! Во всяком случае, я рад, что вы не предубеждены против брака. Слышали старый припев: «Сходишь на свадьбу — готовься к другой»? Надеюсь, вы будете у Белл на свадьбе?
— Я обещала вашей сестре быть в этот день с ней, если только смогу.
— А тогда, — Торп скривился и глухо захихикал, — а тогда, знаете, мы могли бы проверить, есть ли в старой песенке какой-нибудь толк.
— Вы думаете? Но ведь я не пою. Что ж, счастливого пути. Сегодня я обедаю у мисс Тилни, и мне надо торопиться домой.
— Зачем вам спешить? Кто знает, когда еще доведется встретиться. Хоть я и собираюсь сюда через две недели, они мне покажутся чертовски длинными.
— Для чего же так задерживаться? — сказала Кэтрин, видя, что он ждет ее ответа.
— Спасибо за добрые слова. Добрые и великодушные. Я о них не забуду. В вас, я думаю, больше великодушия и всего такого, чем в ком бы то ни было. Уйма великодушия, и не только его, но еще много, много самого разного! И еще в вас есть… клянусь Небом, я не знаю никого вроде вас!
— Что вы, таких, как я, великое множество, даже гораздо лучше. Всего хорошего!
— Я хочу сказать, мисс Морланд, что собираюсь в скором времени навестить Фуллертон, засвидетельствовать там, если вы ничего не имеете против, мое почтение.
— Ради Бога. Мои родители будут рады вас видеть.
— Но вам, мисс Морланд, надеюсь, это не будет неприятно?
— Почему же? Ни в коей мере. На свете мало людей, которых мне неприятно видеть. В обществе ведь всегда веселее!
— Я рассуждаю в том же роде. Дайте мне, говорю я, небольшую веселую компанию, дайте мне компанию людей, которых я люблю, — лишь бы я находился там, где мне нравится, да среди тех, кто мне нравится, и я отдам дьяволу остальное! Чертовски приятно слышать от вас то же самое. Мне сдается, мисс Морланд, наши мнения отлично сходятся во всех вопросах.