– Вот с этого и надо было начинать. Ладно, поехали. Гляну на вашего шкодника.
Бородатое лицо селянина расплылось в щербатой улыбке, он торопливо сунул кнутовище под мышку и подал мне руку, помогая подняться с земли.
* * *
Приторный, кисловатый запах пивного сусла висел над деревней, как дыхание зеленого змия, чье изображение украшало вывеску над пивной. Невдалеке весело дымил трубой заводик.
Селянин, которого, как выяснилось по дороге, звали Бровыкой, притормозил у входа и суетливо обежал телегу, чтобы помочь мне перелезть через обрешетку.
Оставив телегу и Смолку на попечение заспанного мальчишки-конюшего, мы вошли в пивную, по причине раннего времени не обремененную народом. Бровыка тут же приметил какого-то знакомого и с радостным воплем полез с ним обниматься, после чего представил мне его как Колота, своего сводного брата и компаньона.
Колот оказался куда более расторопным и смышленым парнем. Посверкивая хитрыми черными глазами из-под шапки буйных кудрей, он рассыпался в комплиментах, поцеловал мне руку, галантно препроводил к столику напротив окна и вежливо отодвинул стул, чтобы я смогла сесть. На его фоне сводный брат выглядел неуклюжим медведем рядом с элегантным лисом.
Я с любопытством осмотрелась по сторонам. Пивная выглядела очень прилично – светлая, чисто выметенная, с резными столиками и настенными карикатурками с повторяющимся сюжетом: мужики, пьющие пиво. Все картинки были снабжены нескладными подписями вроде: «Пей пиво с утра, коль не допил вчера, а коль допил вчера, выпей и с утра».
– Пива госпоже ведьме! – заорал Колот, хлопнув в ладоши.
– И не только ей! – торопливо добавил Бровыка. – Всем по светлому!
– Мне не надо! – решительно возразила я. Пиво я терпеть не могу. Как кто-то вообще может пить эту горькую, отдающую кислой брагой жидкость цвета… хм… в общем, вы знаете.
Но мой протест не был принят всерьез.
На столе как по волшебству возникло пять высоких кружек пива с пышными желтоватыми шапками густой пены. К пиву подали традиционную закуску: куриные крылышки, запеченные в тесте, и белый пряный соус.
Мои новые знакомые жадно прильнули к заветным сосудам.
– Эх, хорошо! – заявил Колот спустя двадцать секунд, отставляя пустую кружку и вытирая запененные губы. – Удалось пивко, что ни говори!
– В самый раз, – подтвердил Бровыка, облизываясь и протягивая руку за крылышком. – Да вы пейте, госпожа ведьма, не стесняйтесь. Хорошее пиво, по старинным рецептам варено, еще прадед мой такое пиво к королевскому двору поставлял. «Шмелем» именуется, на десяти целебных травах настоянное, медом липовым приправленное.
Я робко отхлебнула из кружки… Ой… только сейчас я поняла, что жижа, которую подают в столичных кабаках, недостойна даже стоять в одном погребе с этой амброзией! Легкое, пряное, Пиво с большой буквы, оно само струилось в горло, играя всеми оттенками вкуса и запаха – от хмельной горечи до терпкой медовой отдушки,
– Ну как? – в один голос поинтересовались братья.
– Прелесть… – благоговейно прошептала я, с трудом отрываясь от кружки. – Прекрасное пиво. Просто изумительное. В жизни не пробовала ничего подобного.
Пивовары одобрительно переглянулись. Похоже, мне удалось произвести на них впечатление авторитетного специалиста.
– Итак, вернемся к нашим баранам, то бишь шкодникам, – сказала я, деликатно закусывая крылышком. – Излагайте дело, уважаемые.
– А чего там излагать? – охотно откликнулся Колот. – Сами же сказали: шкодит пакость какая-то в цехах.
– Ох шкодит… – горестно покачал головой Бровыка.
– Котлы опрокидывает, – начал перечислять Колот, загибая пальцы, – хмель рассыпает, травы перемешивает, с кринок крышки срывает и мед подъедает…
– В сусло гадит… – некстати ввернул Бровыка.
Я поперхнулась, расплескав пиво. Колот услужливо похлопал меня по спине.
– Раньше не могли сказать? – прохрипела я, с трудом отдышавшись. – И что, прямо средь бела дня… в сусло?
– Да нет, токмо по ночам, – поспешил с ответом Колот. – Днем в цехах людно, он, значит, стесняется вредить и до сумерек выжидает…
– Так в чем проблема? – рассмеялась я. – Оставляйте на ночь караульного!
Селяне разом замолкли, потупились.
– Дык… это… пробовали… оставлять-то…
– Ну и? – поторопила я.
– Уж больно тяжко для нашего брата…
– Караулить?!
– Караулить пиво да не отведать… – горестно признался Бровыка.
Тут уж я посмеялась от души.
– Ну, если дело только за этим… покараулю я ваши производственные площади одну ночку, так уж и быть.
– Ларька! Еще пять темного! – радостно заорал Колот, опасно клонясь влево. Бровыка вовремя поймал его за плечо и усадил ровно. – Ох, вы у нас прямо агромадную каменюку с души сняли, госпожа ведьма, потому как нашему заводику крупный заказ королем даден, а мы с этим шкодником ну никак в сроки уложиться не можем. Вы уж изловите его или припугните как, лишь бы вредить перестал, а мы в долгу не останемся.
– Ловлю на слове, – заметила я, допивая «Шмеля». – Не люблю ходить в кредиторах.
– «Герольд», – благоговейно объявил Колот, когда взамен пустых кружек перед нами поставили полные. – Темное крепкое пиво, все до капли идет за границу, поставляем его аж в три государства. В столице такого пива иначе как за валюту и не достанешь.
Мы звучно чокнулись, по деревянным бокам кружек потекла пена. Мне все больше и больше нравилось это уютное заведение, и даже картинки на стенах уже не казались такими аляповатыми – наоборот, они преисполнились смысла, глубокого, загадочного и непостижимого, как само состояние алкогольного опьянения.
За «Герольдом» последовало «Пенное» и «Застольное», за ними – «Целебное». После «Целебного» народу за столиком заметно прибавилось, да и братья начали обращаться ко мне почему-то во множественном числе – «господа ведьмы».
– Вот эт-то пиво… – заплетающимся языком продолжал Колот, постукивая ногтем по краю кружки, – до того для организма пользительное, всякую хворь сни… ик!.. мает почище любого лекаря…
После чего долго пытался поймать кружку за ручку, но потом отчаялся и потребовал у корчмаря еще одну, как он объяснил, «посговорчивей».
Я тем временем вела с Бровыкой научно-теологический диспут о роли ведьм в экосистеме религии; причем я утверждала, что всех нас надо топить, а лучше – сжигать на кострах из осиновых дров, и даже предлагала совершить акт самоликвидации, а Бровыка со слезами на глазах уговаривал взять его в ученики.
Из пивной мы вышли обнявшись и зигзагами направились к заводу, поминутно спрашивая дорогу и тут же с нее сбиваясь. После многократных попыток нам удалось-таки определить, какая из трех дверей ведет в цех, разобраться с неимоверно сложным устройством щеколды и попасть внутрь. Затем братья долго спорили, кто остается караулить, а я кокетливо отнекивалась и предлагала бросить жребий.