Сотворив яркий пульсар, я шаг за шагом исследовала площадь, пытаясь восстановить картину происшедшего.
Я обнаружила две цепочки следов, влажных пятен размером с тарелку – одна вела от фонтана, вторая к нему. Я проследила оборотня до кустов. Нет, там следы не оборвались, просто затерялись в густой траве, не помог даже яркий свет пульсара. Меня заинтересовала одна вроде бы незначительная подробность. Тварь намочила лапы еще до того, как пересекла лужу у фонтана. Я провела рукой по траве. Роса только начинала выпадать, холодные стебли не успели обвеситься каплями. Вокруг пульсара бестолково увивался сжигаемый страстью светлячок. Я задумчиво уставилась на его танцующую тень. Интересно, куда она вляпалась? Есть ли здесь поблизости какое-нибудь озеро, ручей, лужа, в конце концов? А может, на лапах осталась кровь предыдущей жертвы? Нет, кровь, высыхая, дает бурые пятна. Я попыталась мыслить логически. От кустов до фонтана локтей сто – сто пятьдесят. А конкретно, сто сорок, убедилась я, шагами измерив расстояние до бассейна. А ну-ка, проведем следственный эксперимент. Подошвы сапог кожаные, если их хорошенько смочить, долго будут держать след. Раз, два… На семнадцатом шаге я пересохла. Значит, лужи можно вообще отбросить. Тварь должна была вымочить не только подушечки, но и шерсть, чтобы стекающая по ней вода непрерывно увлажняла лапы. Где она могла так изгваздаться? Не вспотела же, в самом деле.
Серая тень с желтыми глазами бесшумно возникла из темноты и застыла на расстоянии вытянутой руки.
– Чтоб тебя леший забрал, – выругалась я. Волк заискивающе прижал уши, дав изловить себя за шкирку. – Опять меня напугал. Вот что, голубчик, послужи-ка ты на благо науки!
Когда я сбросила волка в фонтан, он отчаянно замолотил лапами, хотя вполне мог стоять на дне, держа голову над водой. Я отскочила, волк перемахнул через бортик и припустил к дому. Там, где лапы волка впервые коснулись земли, натекла солидная лужа, от которой тянулась цепочка хаотичных пятен и следов. Следы вскоре закончились. Пятна – нет. Ветер принес негодующий вопль Крины – похоже, волк решил поискать сочувствия у нее на одеяле. Получалось что-то странное. Чтобы оставить такие следы, тварь должны была быть… губкой. Мягкой, мокрой и пористой. И она здорово намылила мне шею.
* * *
На Келлу я наткнулась совершенно случайно, когда, не дождавшись ее, сонно брела домой, наотрез отказавшись ночевать в Доме Совещаний под присмотром Лёна.
Мы пошли к моему временному жилищу, и там, под охи и ахи испуганной домохозяйки, Келла заставила меня снять сапоги и куртку и лечь на кровать.
– Ми-иленький ожог, – восхищенно протянула она, холодными пальцами ощупывая мои припухшие, саднящие веки. – Просто превосходный!
Я мученически стиснула зубы. Догевская Травница принадлежала к избранной категории лекарей, которые воспринимают пациентов лишь в качестве ходячих оболочек милых, славных хворей.
Проверив оба глаза, Травница удовлетворенно хмыкнула и полезла в сумку. Запахло травами. Насилу проморгавшись, я приподнялась на локте и взяла одну из черных закупоренных бутылочек, выставленных Келлой на табурет. По лабораторным занятиям я знала – чем темнее стекло, тем большая гадость может плавать внутри. Скажем, дохлый паук или ноготь мертвеца. Нам, Практикам, в прошлом году читали курс травоведения с основами фармакологии, и я была знакома с рецептами основных зелий. До Травницы, мне, конечно, далеко, не зря их готовят на отдельном факультете, делая упор на диагностику и лечение заболеваний в ущерб боевой магии.
Келла смочила зельем тампон из корпии, и по комнате распространился едкий запах, от которого захотелось чихать. Спиртовая настойка каких-то трав и вроде бы гнилых яблок.
– С примесью зеленой плесени, верно?
– Угадала. Ложись на спину и закрой глаза. Что с монстром? – Деловито поинтересовалась Травница, как будто я выходила не на смертный бой, а на рынок за морковкой.
– Я бы сказала, что он… испарился.
– Что?
– Да, выпустил что-то вроде клуба пара и исчез.
– Может, это был дракон? – вкрадчиво предположила Келла.
– А ты его хоть раз видела?
– Нет. Зато Лён – два раза.
– Кто кого не догнал?
Келла промолчала, ловко орудуя тампоном. В жизни не видела такой угрюмой девушки.
– И тем не менее вы с потрясающим упрямством приглашаете в Догеву практикующих магов. Может, рассчитываете, что оборотень скушает их, а вас отложит на потом?
– Да никого мы не звали, – с досадой проронила Келла. – Как только погиб Диар, маг из Камнедержца, вы слетелись на труп, как воронье. Мол, надо выяснить, кто его на самом деле… того. Крутились тут, вынюхивали, выискивали, выспрашивали, только что в рот не заглядывали. Одного сожрут – другого засылают. Попробуй не пусти. Как?! Вампиры что-то от нас утаивают?! Лён – он терпеливый, я бы с вами церемониться не стала. Не обижайся, малышка, но от вашей «помощи» одни проблемы. Закрой глаза. На ночь оставишь на веках компресс, иначе опухнут. Послушайся моего совета: уезжай пока не поздно. Нечего тебе тут делать, да и не сумеешь ничего.
– Лён так не считает.
– Ха-ха-ха! – впервые развеселилась Келла. – Лён? Что бы ни считал Лён, он считает про себя. И не стоит принимать его улыбку за разрешение положить палец в рот – отхватит вместе с рукой! Наш Повелитель – тот еще интриган.
– Дипломат, – поправила я.
– Благозвучный синоним, – скривилась Травница. – Это его когда-нибудь и погубит. Лён осиротел при рождении, до пяти лет слабенький был, болезненный, мы с ним возились-нянчились, во всем потакали, только что не молились на него, вот он теперь и считает себя великим вершителем судеб… словно ждет, пока кто-нибудь не щелкнет его по носу.
– Ты не входишь в первую десятку верноподданных.
– Это трудно объяснить. – Лицо Келлы смягчилось, но досадливая морщинка между бровями так и не разгладилась. – Мне иногда кажется, что он считает нас всех слабоумными калеками, которых нужно жалеть и защищать, но уважать не обязательно. А это так унизительно! Я обсуждаю с ним какую-нибудь проблему и вдруг замечаю, что он смотрит сквозь меня, – значит, все уже сам решил, без учета моих аргументов. Он, конечно, выслушает, покивает с умным видом, но поступит по-своему. А ты чувствуешь себя полной идиоткой.
– Это чувство не оставляет меня с момента приезда, – рассмеялась я, – но, кажется, мы с Лёном поладили. Уй!
– Я сказала, закрой глаза!
– Ты не предупредила, что эта гадость жжется!
– Не знаю, можно ли вообще с ним поладить. Душа Лёна – как могила, рассчитана на него одного. Кстати, как это тебе удалось вытащить его в Хорошую Ночь? Он никогда ее не отмечает.
– Правда? – Я ощутила прилив некоторой гордости.
– Да, у него аллергия на папоротник.
– Вот как? – В носу защекотало от смеха. – Он умело ее скрывал… за чиханием.